И все-таки, возможно, так было и лучше. Если она перестанет думать о своей семье гнезда, разлука больше не будет доставлять боли, однако не могло быть и речи о том, чтобы оборвать эти узы. К тому же, оставаясь на Хашкате, она бы ни за что не встретила друзей, которые теперь были у нее повсюду. Быть может, ноющая тоска по дому была справедливой ценой за возможность познакомиться с таким большим числом хороших людей.
Кто-то постучал в дверь каюты.
– Войдите! – окликнула Сиссикс.
Вот и еще одна строчка в долгом перечне чужеземных раздражителей: предположение о том, что дверь заперта. Как хорошо было пожить без этого целый день!
В каюту вошла Розмари с бутылкой вина и двумя чашками. От нее пахло как-то необычно. Девушка недавно приняла душ, но было еще что-то, едва уловимое, но что Сиссикс никак не могла понять. Она уже замечала это прежде, хотя и не так явно. Почему-то у нее в памяти возник бар. Быть может, все дело просто в вине. Распознавать запахи в замкнутом пространстве космического корабля всегда значительно труднее после пребывания на свежем воздухе планеты, пусть и очень кратковременном. Это различие можно было сравнить с поисками нужной вещи на столе и копанием в большой переполненной коробке.
– Надеюсь, я не помешала, – сказала Розмари.
Личная жизнь. И этот пункт также есть в списке.
– Нет, нет, я рада обществу. И я с удовольствием с тобой выпью, поскольку, похоже, именно это ты хочешь предложить.
Сиссикс взглянула на себя, затем на свои скомканные брюки на полу. Стыд. Скромность. К черту! Розмари совсем недавно видела ее и ее семью гнезда совершенно голыми. Она даже не обиделась на малыша, схватившего ее за грудь. Сиссикс решила, что девушка больше не стесняется вида неприкрытых половых органов.
Розмари разлила вино. Подруги уселись на пол и заговорили ни о чем. И только когда они допивали по второй чашке, Розмари сказала:
– Можно задать вопрос личного характера?
– Я никогда не пойму, почему вы, люди, это спрашиваете, – рассмеялась Сиссикс.
Розмари смущенно провела пальцем по краю чашки. У Сиссикс мелькнула мысль, что ей, пожалуй, следовало бы воздержаться от замечания насчет вопросов личного характера, но честное слово, люди тратят столько времени на условности!
Девушка кашлянула.
– Я обнаружила, что мы – то есть экипаж «Странника» – твоя семья пера.
Разве она не говорила Розмари об этом? Возможно. Подобная тема всплывает в разговорах нечасто.
– Это тебе сказал Эшби?
– Нет, но он намекнул. До остального я дошла сама. – Розмари отпила глоток вина. – Я знаю, что в отношении семей пера действует множество сложных правил, и не стану притворяться, что хоть сколько-нибудь в них разбираюсь, но я недоумевала, как ты… как ты относишься к членам экипажа, которых выбирала не сама. Я имею в виду тех, кто на корабле только из-за их работы.
– Ты имеешь в виду Корбина? Да, это сложный вопрос. Но и в наших семьях пера постоянно приходится иметь дело с тем, кого терпеть не можешь. Ты просто признаешь то, что этот человек нужен какому-то другому члену твоей семьи, и держишься от него подальше. То же самое и с Эшби и Корбином. Корбин нужен Эшби. И для меня не имеет значения, что он нужен ему в деловом, а не в родственном качестве. Эшби – моя семья, и тут не может быть ни тени сомнения. Следовательно, и Корбин также попадает в мою семью. – Сиссикс усмехнулась, поднося чашку ко рту. – Хотя я определенно не имела бы ничего против, если бы он нашел себе новую семью где-нибудь в другом месте.
– Разумно, – кивнула Розмари. – Хотя на самом деле я говорила не про Корбина.
– Вот как?
Розмари умолкла. Сиссикс уже давно наблюдала за человеческими лицами и поняла, что девушка или подыскивает подходящие слова, или собирается с духом их произнести. Она мысленно порадовалась тому, сколько же времени помогает сберечь язык жестов. Наконец Розмари заговорила:
– Я говорила про себя.
Раздражение, которое нарастало в душе Сиссикс ко всему человеческому виду, к которому принадлежала Розмари, мгновенно улетучилось. Улыбнувшись, она взяла девушку за руку.
– Если бы выбор был за мной, я бы все равно не раздумывая приняла тебя. Ты уже должна была бы понять, что я рада иметь тебя в своей семье.
Розмари признательно пожала ей когти. Она улыбнулась, но тут было что-то еще – возможно, страх? Отняв руку, Розмари разлила остатки вина.
– Увидев тебя в обществе твоих родственников – я имею в виду семью гнезда, – ну, я подумала, что здесь у тебя недостаточно общения. Наверное, мы делаем твою жизнь невыносимой.
– Разлука с другими аандрисками может быть тяжелой. И я бы солгала, если бы сказала, что у меня сейчас не щемит сердце. Но я здесь по своему выбору. Я люблю наш корабль. Люблю наш экипаж. У меня прекрасная жизнь. И я бы ни на что ее не променяла.
Розмари посмотрела на нее сквозь опущенные черные ресницы. Теперь в ее глазах присутствовало что-то новое, что-то сильное и первобытное.
– Но никто к тебе не прикасается.
Осознав, что происходит, Сиссикс едва не поперхнулась вином. Она столько времени прожила рядом с людьми, и все же до сих пор оставались вещи, которые она понимала только уже после того, как они свершились! Подробности разом нахлынули на Сиссикс. Выражение в глазах Розмари. Вино. Застенчивые паузы, переходящие в негромкую откровенность. И одежда – о звезды, Розмари переоделась после возвращения на корабль. Люди видят в различной одежде какой-то смысл, но все это было настолько сложно, что Сиссикс даже не пыталась вникнуть. Сейчас на Розмари были свободные брюки из мягкой ткани и бледно-желтый топ на перекрещенных бретельках – наряд неофициальный, рассудила Сиссикс, но праздничный, такой, какой подруги Киззи надели бы на вечеринку знойным летним вечером. Верхний вырез опускался значительно ниже той линии, где у Розмари обыкновенно находился воротник, открывая изгибы грудей. И волосы. Розмари… что-то с ними сделала. Сиссикс не могла сказать, что именно, однако определенно было предпринято какое-то усилие. И теперь, когда у обоняния Сиссикс было время разобраться во всех тонкостях исходящих от Розмари ароматов, она поняла, что этот новый запах не имеет никакого отношения к вину, мылу или чистой одежде. Внешние источники тут были ни при чем. Это были гормоны.
Сиссикс видела человеческие видео. Была свидетелем того, как прихорашивалась Киззи, собираясь в портовый бар. Видела, как Эшби смотрелся во все зеркальные поверхности перед встречей с Пеи, рассеянно теребя волосы или подстригая поросль у себя на лице. Розмари пришла к ней в каюту в нарядной одежде, с вином и ласковыми словами, сделав что-то со своими волосами. У людей это было затейливым способом попросить то, что аандриск попросил бы легким движением пальцев.
– Сиссикс, у меня нет перьев, которые я могла бы подарить тебе, – продолжала Розмари. – Мне очень хотелось бы, чтобы они у меня были. Когда я только ступила на борт этого корабля, ты оказала мне радушный прием. И с тех пор та доброта, которую ты демонстрируешь – по отношению не только ко мне, но ко всем, – для меня это так важно, что я даже не могу выразить словами. Ты стараешься изо всех сил сделать так, чтобы всем на борту «Странника» было уютно, проявляешь по отношению к нам чувства так, как этого ждем мы. Я вовсе не хочу сказать, что знаю аандрисков так же хорошо, как ты знаешь людей, и все-таки кое-что я понимаю. Я понимаю, что мы твоя семья, и для тебя не иметь возможности прикасаться к нам – это отсутствие чего-то жизненно необходимого. По-моему, это доставляет тебе боль, которую ты прячешь глубоко в себе. Я видела выражение твоего лица, когда ты находилась в объятиях своих родственников. Пусть ты любишь «Странник», но жизнь на корабле для тебя неполная. – Девушка сжала губы. Они сделались влажными. – Не знаю, какой ты видишь меня, но… но я хочу, чтобы ты знала, что если ты захочешь чего-нибудь большего… я с радостью тебе это дам.
