– Сомневаюсь, – рассмеялась Сиссикс. – В моем детстве был целый период, когда мои родители гнезда не могли заставить меня съесть что-либо помимо фасоли.
Она зашипела, когда доктор Шеф принялся отдирать рикситом упрямый клочок кожи у нее на плече.
– По крайней мере фасоль тебе полезна. И меня почему-то нисколько не удивляет то, что ты была упрямым ребенком, – произнес он, рассуждая вслух. – Не сомневаюсь, ты была та еще зараза, – со смехом добавил он.
– А то как же! – усмехнулась Сиссикс. – Я еще не сформировалась как личность.
По щекам доктора Шефа пробежала рябь, выражающая несогласие.
– Так, вот видишь, есть в вашем виде нечто такое, что я никогда не смогу понять.
– Тут ты ничем не отличаешься от остальной галактики, – вздохнула Сиссикс.
И правда, что в этой концепции такого сложного, что остальные никак не могут ее уяснить? Сама она никак не могла принять то, что ребенок, особенно младенец, имеет бо́льшую ценность, чем взрослый, уже обладающий всеми навыками, необходимыми для того, чтобы приносить пользу обществу. Смерть только что вылупившихся младенцев является настолько распространенной, что никто не обращает на нее внимания. Вот смерть подростка, уже готового опериться, – да, это печально. И все же истинная трагедия – это утрата взрослого, имевшего друзей, возлюбленных и семью. Сиссикс просто не могла выкрутить свое сознание настолько, чтобы принять мысль, что потеря потенциала почему-то страшнее потери достижений и знаний.
Доктор Шеф оглянулся, хотя никто больше не входил в лазарет.
– Послушай, я должен кое в чем признаться.
– Вот как?
– Я больше это никому не говорил. – Он понизил свой голос так, как это только было физически возможно. – Это тайна. Строжайший, абсолютный секрет.
– Я ничего не скажу ни одной живой душе! – преувеличенно серьезно произнесла Сиссикс.
– Помнишь, ты говорила, что люди совершенно не чувствуют запахи?
– Ммм… гмм…
– Не сомневаюсь, ты обратила внимание на то, что от людей на борту нашего корабля пахнет не так плохо, как от всех остальных людей.
– Точно. Просто я к ним привыкла.
– Ошибаешься. – Доктор Шеф сделал театральную паузу. – Я регулярно подсыпаю порошок сильного дезодорирующего средства в жидкое мыло в ду́ше. И втираю его в куски твердого мыла, которым пользуется Киззи.
Какое-то мгновение Сиссикс молча таращилась на него, затем расхохоталась.
– Ого! – задыхаясь, выдавила она. – Не может быть!
– Может, – подтвердил доктор Шеф, раздувая щеки. – Я начал так делать меньше чем через десятидневку после того, как устроился на эту работу. И знаешь, что тут самое смешное?
– Люди не чувствуют никакой разницы?
Доктор Шеф издал веселую мелодию.
– Люди не чувствуют никакой разницы!
Они оба еще продолжали смеяться, когда в комнату вошел Эшби. Волосы у него были влажные. Судя по всему, он только что вымылся. Сиссикс и доктор Шеф умолкли. Но затем хохот возобновился, еще более сильный, чем прежде.
– Мне нужно это знать? – спросил Эшби, переводя взгляд с одного на другого.
– Мы смеемся над людьми, – сказала Сиссикс.
– Что ж, – сказал Эшби, – в таком случае мне определенно лучше этого не знать. – Он кивнул на нее. – Линяешь раньше времени?
– Да.
– Прими мои сочувствия. Я подежурю вместо тебя.
– О, ты лучший из лучших! – Это было замечательное известие. Новая кожа плохо вязалась с чистящими и моющими средствами.
– Вспомни об этом, когда в следующий раз будешь смеяться над нами, стоящими на низкой ступени развития приматами.
Розмари просматривала документы у себя в кабинете – ну, точнее, в помещении, которое заменяло ей кабинет. До ее появления на борту «Странника» оно служило кладовкой, и в определенном смысле так дело обстояло и сейчас, поскольку у дальней стены оставались небольшие штабеля ящиков. Все это не шло ни в какое сравнение с навороченным письменным столом, который был у Розмари в транспортной компании «Красная скала», хотя она и работала там только практикантом. И все-таки кухня доктора Шефа нравилась девушке гораздо больше строгого кафетерия для сотрудников компании; к тому же для выполнения своей работы ей не требовалось ничего из ряда вон выходящего. Ей вполне хватало простого стола, большой панели интерфейса и маленького искусственного цветка, который ей дал Дженкс, чтобы восполнить отсутствие иллюминатора (почему тех, кто работает с цифрами, всегда отправляют в глухие комнаты без окон?). На самом деле цветок совсем не был похож на настоящий. Улыбающаяся рожица и меняющие цвет лепестки не имели ничего общего с живой природой. В цветок была заложена программа распознавания поведения, определявшая, когда Розмари в течение достаточно большого промежутка времени не вставала с места, не пила, не отрывалась от работы, и тогда цветок начинал весело пищать, напоминая: «Эй, послушай! Тебе нужно восстановить жидкостной баланс!», «Как насчет того, чтобы перекусить?», «Разомни мышцы! Пройдись!». Эффект получался небольшой, и временами, когда Розмари была поглощена работой, внезапный писк ее раздражал, но все-таки она была признательна за заботу.
Отпив глоток скучного чая, девушка озадаченно уставилась на список покупок, составленный Киззи. У техника-механика была привычка делать заметки скорописью, понимала которую она одна. Сначала Розмари предположила, что это какой-то технический жаргон, однако Дженкс заверил ее в том, что это особый способ организации, придуманный Киззи. Розмари всмотрелась в экран. «5500 кредитов – ВРСС». Быстро проведя по экрану левой рукой, она открыла файл, озаглавленный «Жаргон Киззи», список сокращений, которые ей удалось расшифровать. ДД (детали двигателя). ИЗ (инструменты и запчасти). МкПл (микросхемы и платы). Но нет, ВРСС здесь не было. Розмари мысленно взяла на заметку спросить у Киззи.
Дверь распахнулась настежь, и в кабинет ворвался Корбин. Не успела Розмари с ним поздороваться, как он положил перед ней на стол какой-то черный механический предмет.
– Что это такое? – гневно спросил Корбин.
У девушки гулко застучало сердце, как происходило всегда, когда Корбин к ней обращался. Разговор с ним больше напоминал западню, чем беседу. Она посмотрела на предмет.
– Это соляной фильтр, который я для вас заказала.
– Да, – насмешливо произнес Корбин. – И вы ничего не замечаете?
Розмари сглотнула. Она внимательно посмотрела на фильтр, в котором узнала таковой только потому, что видела его на картинке на страничке продавца в Звене.
– Должна признаться, я мало смыслю в технологиях выращивания водорослей, – смущенно улыбнувшись, сказала девушка, стараясь сохранить свой голос непринужденным.
– Это очевидно, – сказал Корбин. Перевернув фильтр, он указал на бирку. – Модель 4546-С44.
