Сама техник-механик стояла на стремянке, засунув голову и руки в отверстие в подвесном потолке. Ее бедра покачивались в такт ударам барабана. Работая, Киззи фальшиво подпевала музыке.
– Дай им в рожу! Обезьянам это тоже нравится!
– Привет, Киззи! – окликнул Дженкс.
– Я проглотила губ… ную гармошку! Эти носки… в тон… моей шляпке!
– Киззи!
На пол с грохотом упал инструмент. Музыка усилилась до бурного крещендо. Стиснув кулаки, Киззи танцевала на шаткой стремянке, по-прежнему просунув голову в потолок.
– Носки! В тон… моей шляпке! Носки! В тон… моей шляпке! Ну же… давай… сладкую… булочку! Носки! В тон… моей шляпке!
– Киззи!
Вынырнув из отверстия в потолке, Киззи нажала на застегнутый на запястье регулятор, убавляя громкость звуковой колонки.
– В чем дело?
– Ты хоть представляешь себе, что это за песня? – вопросительно изогнул брови Дженкс.
– «Носки в тон моей шляпке», – недоуменно заморгала Киззи.
Она снова скрылась в отверстии, затягивая что-то руками в перчатках.
– На самом деле она называется «Ношк втона маэ шлака». Она запрещена в Хармагианском протекторате.
– Мы сейчас не в Хармагианском протекторате.
– Ты знаешь, о чем эта песня?
– Тебе же прекрасно известно, что я не говорю наханто.
– В ней поется о свержении хармагианской королевской династии. В восхитительных подробностях.
– Ха! О, теперь мне эта песня нравится еще больше.
– Считается, что именно она в прошлом году спровоцировала беспорядки на Сошике.
– Гм. Ну, если эта группа так ненавидит общепризнанный порядок, сомневаюсь, что кто-нибудь будет возражать против того, что я сочинила свои собственные слова. Никто не сможет требовать от меня исполнять «правильный текст». К черту систему! – Киззи закряхтела, борясь с прикипевшим клапаном. – Так в чем дело?
– Мне понадобился аксиальный разветвитель, а я понятия не имею, где они у тебя лежат.
– В шкафу слева.
Дженкс посмотрел по сторонам.
– Слева от меня или от тебя?
– Слева от меня. Нет, подожди. Слева от тебя.
Подойдя к шкафу, Дженкс придвинул пустой ящик, взобрался на него и заглянул внутрь. Отдельные груды всякого барахла, наваленного в шкафу, соединились вместе, образовав одну мегагору размером со звездную туманность. Дженкс порылся в ее недрах. Отрезок трубки топливопровода номер три. Наполовину пустой пакет с огненными креветками («Опустошительно горячие!» – гласила этикетка). Целый набор грязных кружек. Несколько комплектов технических схем с добавленными от руки подписями и рисунками. Нераспечатанная коробка с… Оторвавшись, Дженкс выкрутил шею и посмотрел на Киззи.
– Чисто из любопытства, – сказал он. – Чем ты там занимаешься?
Киззи показала ему свои ладони. Рабочие перчатки были покрыты густой зеленой слизью.
– Засорился топливный фильтр.
Дженкс перевел взгляд обратно на коробку в шкафу.
– Ты справилась бы с этим за три тика, если бы воспользовалась ремонтоботами.
– У меня нет ремонтоботов.
– Гм! В таком случае что в этой коробке, которую я держу в руках?
Голова Киззи снова вынырнула из отверстия. Техник-механик заглянула в шкаф.
– А, эти боты…
Она снова исчезла в потолке.
Дженкс провел пальцем по крышке. Коробка была покрыта толстым слоем пыли.
– Ты ее даже не открывала. – Под пылью открылся логотип компании-производителя. – Твою мать, Киззи, это же боты «Тарчска»! Ты хоть представляешь себе, какие они крутые?
– Боты – это очень скучно, – пробормотала Киззи.
– Скучно?
– Ага.
– Когда-то человеческая раса готова была убить за вычислительную мощь, спрятанную в этих малышах, – убить в буквальном смысле, – покачал головой Дженкс, – а ты их хранишь среди пакетов с недоеденной закуской. Зачем они тебе вообще нужны?
Здоровенная капля зеленой слизи стекла по краю потолочной панели и сорвалась на пол.
– Если мы когда-нибудь окажемся в такой долбано-мудреной ситуации, что ты не сможешь мне помочь, а Лови не сможет все отключить, они мне понадобятся. К счастью, этого никогда не произойдет. – Достав из-за пояса инструмент, Киззи приподнялась на цыпочках. Что-то металлическое протестующе застонало. – О, твою мать, работай же, глупый ублюдок…
Отложив в сторону пустой пакет из-под клея, Дженкс нашел разветвитель. Он пристегнул его к поясу.
– Кстати, воздушный фильтр готов. Пойду проверю его с помощью Лови. Не хочешь перед сном заглянуть ко мне?
Ответ прозвучал, но он потонул в металлическом лязге, ругани и звуках капающей слизи. Хмыкнув, Дженкс покинул мастерскую. Киззи осталась в потолке, вся перепачканная, не переставая сквернословить. Дженкс понял, что она прекрасно проводит время.
Конечно, где-то были и другие Ловеласы. Ее базовое программное обеспечение можно было приобрести у любого продавца, торгующего искусственным интеллектом. Наверное, в настоящий момент по галактике путешествовало несколько десятков ее вариантов – а то и сотен, как знать. Но это была не она. Та Лови, которую знал Дженкс, несла на себе неповторимый отпечаток «Странника». Ее личность сформировалась благодаря всему тому, что ей пришлось пережить вместе с экипажем, благодаря всем тем местам, где они побывали, всем тем беседам, которые у них были. И если честно, подумал Дженкс, разве не то же самое верно в отношении органических людей? Все они рождаются с «базовой начальной платформой», которая формируется и меняется с течением жизни. На взгляд Дженкса, единственное отличие в развитии восприятия между людьми и ИИ заключалось в скорости. Ему самому пришлось научиться ходить, говорить, есть и всем прочим основным навыкам, прежде чем он начал воспринимать себя как личность. Лови не нужно было беспокоиться ни о чем подобном. У нее не было необходимости тратить годы на обучение тому, как следить за системами и отключать те или иные цепи. Она вошла в жизнь уже взрослой, обладая всеми знаниями, которые были нужны ей для компетентного выполнения своей работы. Но за те три стандарта, прошедшие с момента ее установки, Лови превратилась в нечто большее, чем просто искусственный интеллект корабля. Она стала просто восхитительной.
– Привет! – сказала Лови, когда Дженкс вошел в кабину ИИ.
– И тебе привет, – ответил он, наклоняясь, чтобы развязать шнурки.
Скинув ботинки, Дженкс всунул ноги в сандалии, никогда не покидавшие машинный зал. Ему претила мысль топать здесь в грубых, тяжелых башмаках, перепачканных слизью. Стены были покрыты печатными платами, каждая из которых являлась жизненно важной частью структурной схемы Лови – а по сути, ее головного мозга. Посреди помещения находился ее центральный процессор, установленный на специальной стойке на дне колодца со строго регулируемой температурой. Дженкс много времени проводил в этом колодце, хотя его должностные обязанности этого и не требовали, и для него заходить внутрь в ботинках было все равно что целовать утром любимую женщину, предварительно не почистив зубы.
