А чуть дальше, в полумраке, – зона отдыха с баром.
Массажист, расположивший у воды орудия своего ремесла – кушетку, полотенца, масла, – заинтересованным взглядом проводил девчонок, устремившихся в темноту бара.
Здесь по обширному черно-красному помещению были расставлены мягкие кушетки, турецкие диваны и диванчики. В общем и целом – достаточно фантасмагоричная картина, если учесть еще и сверкание красных фонарей.
Женщины подошли к стойке, за которой орудовала особа с изможденным то ли с перепоя, то ли от бессонницы лицом. Вика попросила налить им соку. На непонятной смеси языков они объяснялись пару минут. Из их щебетания Людка поняла только одно. Что с утра гостей мало. Видно, к вечеру подвалят.
– Ну что, пойдем дальше? – спросила Вика. – Здесь мужчины отдыхают. А на втором этаже знакомятся.
– Пошли! – согласно кивнула Людка. Ей было и страшно, и интересно путешествовать с подругой по этому гнезду порока и разврата.
Второй этаж представлял собой большой зал, посередине которого стоял огромный круглый бар.
«Как в стриптизе!» – отметила Людка. Вокруг бара, беспрерывно дымя, сидели «девушки» всех цветов кожи, наций и народностей. Тут были и белокожие северянки с формами, которым позавидовала бы Мерилин Монро. И темные, как статуэтки эбенового дерева, негритянки, мулатки, тайки с загадочными прорезями глаз. Безупречные фигуры, груди, ноги. Все обнажены. Но каждая ухитряется сделать свой товар индивидуальным, примечательным.
Одна надела интеллигентные очочки на золотой тоненькой дужке и выглядит, как пай-девочка из приличной семьи. Другая заплела афрокосички, торчащие во все стороны в невообразимой прическе. Третья оставила на пышных бедрах поясок. Четвертая… Людка только успевала примечать все эти детали и детальки, милые мелочи, с помощью которых женщины испокон веков украшают себя. Цепочки и заколки, перстни и кольца, туфельки на высоких алых каблучках и ниточки на запястьях. Мужики же были все одинаковые. В белых банных халатах и резиновых тапках.
«Вот оно, классическое неравноправие, которое видно невооруженным глазом даже здесь, – думала Крылова, проходя за подругой по залу. – Девчонки стараются изо всех сил. Пытаются сбыть свой товар. А эти сидят как петухи на насестах. Да еще и морды воротят».
Так они обошли весь зал и в его конце за неприметной дверью наткнулись на столовую.
После всех утренних гуляний Людке страшно хотелось есть. Но она боялась сказать об этом подруге по двум причинам. Во-первых, потому, что за еду, возможно, надо будет дополнительно платить. Во-вторых, вдруг к ним подсядут мужики. И что тогда делать?
Экскурсия между тем продолжалась.
На открытой винтовой лестнице, которая пронизывала все четыре этажа, они наткнулись на какого-то гладко выбритого, красивого и хорошо подстриженного восточного мужчину в белой рубашке и черных брюках с накинутым поверх белым халатом. Вика поздоровалась с ним почтительно и тихо. Людке поняла, что это не клиент.
– Кто он? – спросила она.
– Наш доктор! – почему-то шепотом ответила Вика. И спросила:
– На третий и четвертый пойдем?
– А что там?
– Там номера и еще гостиница, где живут приезжие девушки.
– И что?
– Номера, где работают, а гостиница, где живут и отсыпаются. Кстати говоря, там полно наших. Из СНГ. Особенно украинок, молдованок. Но почему-то совсем нет казашек, киргизок.
– Может, потому, что мусульманки?
– Да нет! Вон турчанок полно!
– Слушай, Викуль, давай отсюда сваливать, – наконец решилась Людка. – Мне показалось, что доктор на меня не очень одобрительно посмотрел.
– Ну, давай! – согласилась Вика, почему-то вздохнув.
* * *
В тихой кафешке на берегу залива, куда привезла ее Вика, они проговорили, попивая кофе со сливками, до самого вечера. Тут Людка, слушая излияния своей подруги по жизни, поняла простую и нехитрую истину о том, что не в деньгах и даже не в комфорте и сытости счастье.
– И как ты не боишься чего-нибудь подцепить? – с беспокойным женским любопытством выясняла подробности Людка.
– Ты что! У нас с этим строго! Каждые две недели обследования. Справки приносим. Кровь сдаем.
– Ну а мужики? Мало ли какие попадутся.
– Во-первых, секс только защищенный. А остальное – строго по тарифу. И если заметишь, что с партнером что-нибудь не так, сразу можешь отказаться. Это тебе не девятнадцатый век. И не купринская «Яма».
Людка удивилась. Оказывается, ее такая сельская по говору подруга читала Куприна! «Да, видно, еще остались какие-то смутные обрывки образования и знаний, полученных в советской школе».
– Ну а расчеты как производятся?
– По тарифу. Закончил мужичок. Сразу идете к сейфу с ценными вещами. И там он с тобой рассчитывается. Все расписано. Сколько стоит минет. Сколько анал. До копеечки…
– И сколько можно заработать? – в Людке проснулся интерес профессиональной телевизионщицы. «Вот бы сделать отсюда репортаж. То-то была бы бомба».
– Мне хватает. По контракту, а мы подписываем с клубом договор, они нас не ограничивают. Плати за вход, а все остальное твое. Запрещено только клиентов обслуживать в других местах. Переманивать…
– А как же твой мужик? Что он скажет, если узнает? Он же убьет тебя!
– Это вряд ли! Я думаю, ничего он не скажет. Здесь все свободно. Ты думаешь, я одна такая? Тут кого только ни встретишь! И домохозяйки, и учительницы. Я знаю даже одну балерину, которая сюда ходит по средам. Здесь ведь не только совокупляются. Тут знакомятся. Разговаривают. Тут, можно сказать, все в одном флаконе. И оздоровительный центр, и досуговый клуб, и бордель.
Людка неожиданно вспомнила свою первую поездку за границу, в Египет. Храм царицы Хатшепсут. Статую женской богини Иштар, покровительницы гетер, проституток, свободных женщин. Как это похоже на храмовую проституцию допотопных времен! Оказывается, ничто не исчезает просто так. И древнейшая из профессий тоже меняется, приобретает новые формы. Но все равно живет. Если уж она базируется на вечных потребностях.
– Я же тебе говорила, – продолжала рассказывать веселая подруга, – здесь это все узаконено. И наша работа тоже считается профессией. Мы даже налоги платим. Исправно. Вот я вчера перечислила очередную порцию.
– И сколько платишь?
– А это уж решаешь сама. Если платишь налоги, то к тебе никто не будет придираться. А потом и пенсию дадут.
«Вот оно как! Любой труд почетен. У нас раньше был такой лозунг! Но как же эти жрицы любви ухитряются совмещать семейную жизнь со своим ремеслом?» – Людмила опять вернулась к интересующей ее теме.
– А все-таки, как же ты мужу объясняешь, когда по ночам уходишь?
– Так и объясняю. На работу. Да и он тоже, как у нас говорят, не слишком чист.
