– Подумаешь! – фыркнул Петр. – Дорогу перегородить – и всех делов. Сами остановятся.
– На чем, скажи, ты трассу перегородишь? – вкрадчиво поинтересовался Степан.
– Да хоть на Грине нашей. Или на «шестерке» Валькиной.
– А деньги на какой машине будут везти?.. – задумчиво спросил Степа.
– Скорей всего, на джипе. «Паджеро», – подсказала Валя. – Тот еще гроб. Многотонный. В смысле, тонны три как минимум.
– Вот именно, – кивнул Степан. – У нашей Грини против такой бандуры шансов нет. Сметут ее с трассы – и все дела.
– А если... если, допустим... – задумалась Валентина. – Вот представьте. Ночь – это Жорка говорил, что они, скорее всего, ночью поедут. Пустая трасса. По обочинам – леса. Они мчатся и вдруг видят: на дороге, прямо перед ними, – лежит человек. Раненый или мертвый. Неужели не остановятся?!
– Гени-а-ально! – саркастически протянул Петр. – Тащусь я от женской логики!
– Конечно, не остановятся, – заверил подругу Степан. – В лучшем случае – объедут. А скорее всего, даже париться не будут. Раздавят, к чертовой бабушке, – и делу конец. Сама, что ли, не понимаешь, что это за люди? И какая у них миссия.
– Да, правда... – неохотно согласилась Валя. – Тогда, значит, получается, что и не остановить их никак...
Сказала – и почувствовала нескрываемое облегчение. Неужели все отменяется?
– Эх, ментов бы в долю втянуть, – уныло проговорил Петр. – Чтобы ОНИ их тормознули. Против ментов-то даже братки на джипе не попрут. Остановятся как миленькие. А тут и мы подвалим с пушками...
– А на нас из кустов спецназ с автоматами, – подхватила Валентина. И заверила друга: – Даже не думай: менты на такое дело сроду не пойдут. А если и подпишутся – половину бабок себе потребуют.
– Какую половину? Все заберут! – сказал Степан. – А нас пристрелят, как нежелательных свидетелей. Так что о ментах, Петька, забудь.
– Но, может, тогда просто машину ментовскую угнать?! – в азарте выкрикнула Валя.
– Еще хлеще... – забурчал Петр.
А Степан вдруг вскинулся:
– Стой-стой... Угнать? Ментовскую тачку?..
– Да фигня это полная! – возмутился Петя.
– Да не будем мы ничего угонять, – пообещал Степан, – не бзди. Но сама идея... На каких машинах менты сейчас ездят?
– На «Вольво». На «Москвичах». Ну, на «Волгах» еще... – начала добросовестно перечислять Валя.
– Это в Москве, – согласился Степан. – В столице. А трасса «Е – девяносто пять», извините, – идет по полной ж...пе. По Тверской губернии, Новгородской... И тамошние менты ездят...
– На «козликах»! – радостно подхватила Валя.
– Вот именно, – кивнул Степан. – На «УАЗах». А что нам дядя Матвей третьего дня предлагал?! Забыли?!
– То-очно! – выдохнула Валя. И восхитилась: – Как ты только вспомнил?!
Дядя Матвей – в окрестностях их гаражей личность легендарная. Славился тем, что бизнес во всех его видах начал вести задолго до официально победившего капитализма и даже до перестройки. Валя с друзьями еще в бытность младшими школьниками затоваривались у него жвачкой. Когда подросли – стали бегать к дяде Матвею за «Мальборо» и чешским пивом. В общем, неоценимый человек. Помимо торговли, и другие полезные услуги оказывал. Содействовал в получении прав и талонов техосмотра. Подыскивал под заказ машины и гаражи... А за последнюю неделю буквально допек всех знакомцев каким-то «уазиком»: хозяину приспичило его продать, очень срочно и, судя по всему, за большую комиссию, обещанную лично дяде Матвею.
«УАЗ» – а Степан, Петр и Валя не поленились сходить посмотреть – выглядел жалко: колеса лысые, кузов ржавый, движок убитый.
– Зато цена ему две копейки! И продает мужик его по доверенности, вам в ГАИ ехать не надо будет. А машина хорошая, мощная. Ну и для имиджа, для имиджа-то как полезно! – надрывался в пароксизме рекламной кампании дядя Матвей.
– Да уж, имидж... Представляю я нашу Вальку в этом «уазике». В мини-юбке и на шпильках, – сказал тогда Степан, и все трое просто покатились со смеху.
– Не думаю, что дядя Матвей эту рухлядь уже пристроил, – заверил друзей Степан.
– И я не думаю, – согласилась Валя. – Гениальная идея. Берем. А раскрасить его под ментовскую «канарейку» – вообще фигня. Я лично за это возьмусь. И за день, ченто-перченто, справлюсь. Если вы мне красок, каких скажу, купите и привезете.
– Да, мысля неплохая, – кисло согласился Петр. И тут же подбавил дегтя: – Только дядя Матвей за эту колымагу не такие уж две копейки просит, а штуку баксов. Они у нас имеются?
Друзья переглянулись. Валя неуверенно произнесла:
– Ну, вообще-то... раз мы все равно домой уже не сможем вернуться... я могу свою «шестерку» продать.
– За триста баксов – и то со скрипом, – вздохнул Петр. – А нам еще оружие нужно, это деньги немалые, и рации, и много чего еще...
– Ну, тогда могу и квартиру продать, – не растерялась Валя. – Зачем она мне теперь? А я – единственный собственник, так что проблем не возникнет.
– Да, хаты продавать придется, – задумчиво сказал Степан. – И нам с Петькой нашу – тоже.
Степка с Петей проживали вдвоем в одной квартире неподалеку от рынка – и, стало быть, своего сервиса. Панельная девятиэтажка, шестиметровая кухонька, низкие потолки, убогий – несмотря на все старания ребят его облагородить – быт.
Квартиренка сия, в сущности, принадлежала Степану. Отца у него сроду не было. Мать, болезненная старушка-богомолица, родившая Степку далеко за сорок, померла ровно в тот год, когда он окончил девятый класс школы.
Не имелось матери и у Петьки – скончалась, когда ему и десяти не исполнилось. Парня тянул отец. В одиночку. Валя хорошо помнила его: ходил все время с закушенной губой, будто тяжесть по жизни волочит, настоящий бурлак на Волге.
Папаня Петькин на заводе «Динамо» по две смены подряд пахал, сам Петьку обстирывал, кормил, на ночь книжки читал. Всех дамочек, претендовавших на видного работящего вдовца, шугал. «Не хочу, – говорил, – чтоб парень при мачехе рос».
Но когда Петю в армию проводил, отец будто со своих плеч обузу скинул. Стал попивать, сошелся с бойкой тридцатилетней разведенкой из овощного магазина. В чаду, незаметно для себя, женился – и начал с молодой женой керосинить на пару. А когда муж да жена пьют оба-двое – парочка сия регрессирует в сто раз быстрей, чем если б они поодиночке квасили... Вскоре папаню Петькиного с завода по статье поперли, он в тот же овощной грузчиком устроился и пить начал еще страшнее – соседи через день милицию вызывали из-за ора и дебошей в нехорошей квартире...
Словом, когда Петька вернулся из армии, у него в столице не оказалось ни кола ни двора. Папаня вместе с молодой женой сменял по пьянке московскую квартиру на хибару в Тульской области. Черные маклеры провернули дело лихо: подмазали кого надо, обменную цепочку сплели длинную и даже согласие Петьки на сделку подделали вполне профессионально. Ездил парень к отцу в Заокский район разбираться – тот куражился перед ним и женой-молодухой пьяным гоголем. «Я, – кричал, – для тебя, сынок, усадьбу приобрел. Каттеж! Вот помру, тебе достанется и-ме-ние!..» А в том имении – битые окна, русская печь и удобства на улице... Петька в сердцах двинул опустившегося папашу в лоб да и вернулся в Белокаменную. Поселился у Степы.
