– Правда? – серьезно взглянула на нее Лиза.
– А когда я тебя обманывала?..
– Ой, я хочу! – загорелась малышка. Но тут же снова сникла, вздохнула: – Хотя нет. Нельзя. Папа сказал, чтоб мы сегодня никуда из дома не выходили.
– Когда сказал? – удивилась Маша.
– Вчера. За ужином.
– Но вы вроде бы с мамой ужинали?..
– Да. Но я не доела. И потом на кухню заглянула, за мороженым. А там папа был. Мороженое разрешил, но сказал, чтоб завтра из дома ни ногой.
Самодурство какое-то.
– Что, и погулять выйти нельзя? – уточнила Маша. – Погодка-то шикарная!
– Не знаю… – Лиза вздохнула, прищурилась на яркое солнце. И неожиданно робко произнесла: – Может быть, ты у него сама спросишь?
– Спрошу, конечно, – пообещала Мария. – Если он еще не уехал. А ты пока себе наряд подбирай. Только лучше коричневое или желтое – иначе венок смотреться не будет.
И поспешила на хозяйскую половину.
Кривцовой, конечно, уже не было: времени – девять утра, она давно умчалась в свои клубы. Но Макар сидел в гостиной, неспешно допивал кофе, дымил сигарой, косил взглядом в газету. Увидел Марию, улыбнулся, даже привстал:
– Машенька, вы что-то хотели?
Интеллигентный, хорошо воспитанный барин. Но чувствуешь себя с ним куда скованней, чем с надменной Кривцовой.
– Да, Макар Миронович, – произнесла Мария. – Я хотела спросить: можно мы с Лизой до речки прогуляемся?
– Когда? – Кривцов взглянул на часы.
– Ну, сейчас. Позавтракаем только.
– Идите, – кивнул тот. – Но обязательно с Александром. И чтобы к обеду были дома.
– Хорошо.
– И еще, – он отложил газету. – У вас, Мария Николаевна, мобильный телефон имеется?
– Конечно, и номер свой я давала… – слегка растерялась Долинина.
– Нет, номер мне не нужен. Нужен – аппарат. – Кривцов внимательно взглянул на нее.
«Отвечай хозяевам только «да» или «нет», – пронеслись в голове наставления «Идеальной няни». Но Маша все же не удержалась:
– Зачем? У вас, что ли, свой сломался?
– Считайте, что так, – улыбнулся барин. Но тут же понизил тон до ледяного: – Принесите мне, пожалуйста, ваш телефон. Немедленно.
– Вот. – Маша вынула аппарат из кармана.
Он, что ли, ее входящие-исходящие проверять будет? Или эсэмэски читать? Нарушение всех прав личности, конечно, только ей скрывать нечего. Пусть смотрит.
Однако Макар на дисплей ее телефончика даже не взглянул – просто выключил его, отодвинул в сторону. И доверительно произнес:
– На сегодня вам, дорогая моя Мария Николаевна, придется стать недоступной. Аппарат абонента находится вне зоны действия сети…
– Но почему?
Кривцов поморщился. Ох, действительно не любят все эти сильные мира сего, когда им вместо привычного «да» задают вопросы. Но он все же ответил:
– Я все объясню вам вечером. В крайнем случае завтра. А пока – просто исполните мою просьбу… договорились?
Маша весь день голову ломала: чего, интересно, хозяин затеял? Да еще и Лиза какая-то совсем невеселая. Шикарный венок ее не обрадовал, на безбрежную гладь реки смотрела равнодушно, в «прятки», что затеяла Маша в березовой роще, играла неохотно… И воздух вокруг нее опять электричеством насыщен, как перед грозой.
А вечером все и выяснилось.
Няня с Лизой сидели в игровой. Маша, в который уже раз, пыталась заинтересовать девочку буквами. На «Н» – нитки наматывала, на «Ш» – надевала кукольную шапочку. Но девочка слушала ее вполуха. И все норовила подняться из-за стола, выглянуть в окно…
– Ты кого-то ждешь, Лиза? – наконец не выдержала Мария.
– Да, – буркнула та. С вызовом взглянула ей в глаза и добавила: – Букву «М».
Ну, тут догадаться нетрудно:
– Маму? – спросила Маша.
– А что, на «м» других слов, что ли, нет? – фыркнула та.
– Есть. А какие ты знаешь? – включилась в игру Мария.
И Лиза начала охотно перечислять:
– Молоко, морковка, мороз, малина, микроволновка…
– Ну, вот, а говорила, что неграмотная! – похвалила няня.
Из девочки же будто потоком полилось:
– Матч, маршрут, моллюск, малиновка, музопедия…
– Что-что?.. – поперхнулась Маша.
Лиза спокойно объяснила:
– Ну, это так называется, когда тебя мама не любит.
Термин из психиатрии? Мезопедия – вообще-то, патологическая ненависть матери к собственным детям. Но не рановато ли ребенку знать такие словечки?
– Если точно, то мезопедия… – поправила няня. И внимательно взглянула на девочку: – А кто тебя этому слову научил?
– Папа, – хмыкнула та. В очередной раз отлучилась к окну и триумфально заявила: – Ну, вот. Началось! Хочешь посмотреть?
Конечно же, Маша хотела. Тем более что видно было прекрасно – сегодня на участке, против обыкновения, все фонари горели, да еще и прожектор.
У ворот особняка припаркован «Лексус» хозяйки. Но сама она во двор почему-то не въезжает. Стоит у калитки и что-то горячо говорит в домофон.
– А почему она за воротами? – пробормотала Мария.
– Так папа выгнал ее! – беззаботно улыбнулась девчонка.
– Выгнал? То есть как?..
И Лиза с удовольствием произнесла:
– А вот так. На. Все. Четыре. Стороны. И больше в дом никогда не пустит.
Прижалась носом к стеклу и с удовольствием констатировала:
– Вот, видишь? Отчалила…
«Но какое у него на это право?» – завертелось у Марии в голове.
И она повернулась к Лизе:
– Я не понимаю, чему ты радуешься.
Девочка же вдруг приблизилась к няне… ткнулась носом в ее бедро и радостно заявила:
– Потому что моя мама теперь будешь ты!
– Я?! – опешила Маша.
– И не смей мне говорить, что мама у человека одна, – припечатала девчонка.
– Но это правда так!
– Нет, – горячо возразила Лиза. – Мама – это та, кто тебя понимает. Как ты. А она… – лицо девочки исказилось. Руки сжались в кулаки. Она хрипло вымолвила: – Хочешь, про Биарриц расскажу?..
– Про что?
– Ну, Биарриц! Туда на горных лыжах все ездят кататься, так положено, разве не знаешь? – досадливо пояснила Лиза. И продолжила: – А я на лыжах кататься боюсь. И не хотела ехать. И специально знаешь как делала? Велела Настьке сходить куда-нибудь, что-то для меня принести – а сама в это время шапку снимала. Чтоб простудиться. И простудила, как и хотела, – уши. Только мама на меня накричала, папе велела ничего не говорить и меня все равно с собой повезла. Потому что у нее было именное вип-приглашение, и коттедж уже забронирован, и бал там какой-то, на котором она обязательно должна быть. А лететь в этот Биарриц – четыре часа. И болтанка еще была. И уши болят…У меня голова взрывалась просто… Папа когда узнал про это, тогда и сказал – про музопедию. И мне пообещал, что он за меня отомстит. Так и сказал, честно!
