Под «распутинской кликой» Феликс Юсупов подразумевает сторонников «святого старца», включая императрицу Александру Федоровну и его протеже, которые благодаря стараниям Распутина попали на государственные посты.
Подруга царицы, бывшая фрейлина Анна Вырубова, находясь позднее в эмиграции, особо подчеркивала роль оппозиционных сил в борьбе с монархией в России под предлогом критики Распутина и его клики:
«Распутиным воспользовались, как поводом для разрушения всех прежних устоев; он как бы олицетворял в себе то, что стало ненавистным русскому обществу, которое, как я уже писала, утратило всякое равновесие; он стал символом их ненависти. И на эту удочку словили всех, и мудрых и глупых, и бедных и богатых. Но громче всех кричала аристократия и великие князья, и рубили сук, на котором сами сидели. Россия, как и Франция 18-го столетия, прошла через период полного сумасшествия, и только теперь через страдание и слезы начинает поправляться от своего тяжелого заболевания. Плачут и проклинают большевиков. Большевики – большевиками, но рука Господня страшна. Но чем скорее каждый пороется в своей совести и сознает свою вину перед Богом, Царем и Россией, тем скорее Господь избавит нас от тяжких испытаний. “Аз есмь Бог отмщения и Аз воздам”». (Фрейлина Ее Величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой. М., 1990. С. 183)
* * *
На высоком открытом берегу реки Туры раскинулось село Покровское. Посередине села, на возвышенном месте, церковь, а кругом, во все стороны, ровными рядами улиц идут крестьянские дома, крепкие, построенные из векового леса.
Во всем здесь чувствуется довольство: на улицах бесчисленные стада домашней птицы, в каждом дворе много скота: коровы, овцы, свиньи; выносливые маленькие лошади местной породы кажутся вылитыми из стали. Внутренность домов блестит чистотой, на светлых окнах цветы в горшках.
Если выйти из села на берег Туры, – перед глазами тот сибирский простор, которого, кажется, нигде в мире нет: вольно раскинулись поля и степи, пересекаемые березовыми рощами, а за ними – бесконечный непроходимый лес, хвойный и лиственный, называемый в Сибири урманом. В урмане летом много всяких ягод: малина, черная и красная смородина, ежевика, лесная клубника стелется красным ковром на полянах; дичи в лесу в изобилии; трава и цветы вырастают почти в рост человека.
Зато селений не видно нигде кругом. Они здесь редки, как и вообще в Сибири: расположены иногда на сотни верст одно от другого; города еще реже. Железная дорога, пролегающая через уездный город Тюмень, проходит очень далеко от Покровского. Зимой сообщаются на лошадях: завернувшись поверх теплой меховой шубы еще в собачью доху, которая лучше всего спасает от здешних морозов, мчатся в легких санях по сверкающей, как серебряная лента, снежной дороге. Лошади быстры, не знают усталости, монотонно звенят бубенцы, убаюкивая седока, мелькают мимо белые равнины, потом лес обступит со всех сторон: гигантскими колоннами подымаются кедры и сосны, отряхая снег с пушистых хвойных вершин. Днем яркое солнце, ослепительное от снега, ночью – луна или далекие звезды, а иногда вспыхнет по небу голубовато-зеленым заревом северное сияние, и все вокруг кажется тогда сказкой.
Летом из Покровского вверх по Туре можно доплыть до Тюмени, а к северу, вниз по течению, Тура приводит в Тобол, по которому ходят пароходы до губернского города Тобольска. К нему уже никакая железная дорога не доходит, – городок маленький, глухой, но в нем сосредоточивалось все управление огромной Тобольской губернии, занимающей северо-западную часть Сибири и равной по размерам целому европейскому государству.
По Туре и Тоболу, из Тюмени в Тобольск, летом 1917 года везли в заточение императора Николая II и его семью. Пароход проходил мимо Покровского, и императрица, как рассказывал потом один из добровольных спутников Царской семьи, долго и задумчиво смотрела с палубы на берег, провожая глазами медленно уходившие вдаль крыши крестьянских домов и высокую белую колокольню.
Вероятно, князь Феликс Юсупов имел в виду воспоминания Пьера Жильяра (1879–1962), который добровольно сопровождал Царскую семью в тобольскую ссылку. «Мы проходили мимо деревни, – отметил он, – где родился Распутин, и Царская семья, стоявшая на палубе, видела дом “старца”, ясно выделявшийся среди прочих изб. В этом событии не было ничего такого, что могло бы удивить своей неожиданностью: Распутин предсказал, что так будет, – и вот теперь случайное стечение обстоятельств подтвердило его слова». (Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных. М., 1999. С. 563–564)
И уж конечно отметила этот факт и сама Александра Федоровна: «Здесь жил Григорий Ефимович, – сказала она со слезами на глазах камердинеру Волкову. – В этой реке он ловил рыбу и привозил в Царское Село». (Волков А.А. Около царской семьи. Париж, 1928; М., 1993. С. 76)
В селе Покровском родился и вырос Григорий Распутин. Отсюда ходил он в свои таинственные странствования, отсюда попал и в Петербург.
Сибиряки – народ смешанного происхождения. Жизнь случайно занесла в этот богатый край их дедов и отцов, как течение реки приносит камни и песок. В Западной Сибири, главным образом в лесах и вообще в скрытых местах, живут, крепко сохраняя старинные обычаи и строго религиозный уклад жизни, старообрядцы разных толков, которые пришли сюда в давние времена спасаться от преследований правительства. Старообрядцы
[222] живут замкнуто и твердо хранят вместе с древними богослужебными книгами в тяжелых переплетах память о своем прошлом, но о нем стараются не говорить и не думать. Другие жители Сибири – потомки беглых и ссыльно-каторжных; какое кому дело до того, что предки некоторых из них прошли в кандалах через всю Сибирь? Сами они живут богато и независимо, выросли они на полной воле, вдали от всякого начальства и никому кланяться не привыкли. Сибиряки по характеру люди смелые, суровые, но и в большинстве своем очень честные. Воровство они жестоко клеймят и часто наказывают своим судом. Единственный человек, которому они решатся в оскорбительной форме напомнить о его происхождении, – это вор, особенно конокрад. Существует специальное сибирское слово «варнак». «Варнак» – значит бродяга, беглый каторжник; хуже наименования нет.
Этим названием с молодых лет был отмечен Григорий Распутин в своем селе.
В его роду сказалась преступная кровь предков: сын конокрада, он сам стал вором и конокрадом. В этом позорном и рискованном ремесле упражнял он свою ловкость и хитрость, свои хищные инстинкты. Не раз его ловили на месте преступления и били; били жестоко. Случалось, что приезжающие полицейские стражники едва успевали спасти ему жизнь: окровавленного, почти изувеченного, вырывали они его из тяжелых мужицких рук.
