Влияние Распутина на императрицу началось благодаря вмешательству Вырубовой, которая занимала совершенно исключительное положение в Царском Селе.
Появление Вырубовой около императрицы и то значение, которое она приобрела в Царской семье, – такая же трагически роковая случайность, как и появление Распутина.
Императрице, конечно, рассказали об этом сновидении, по свойственной ей доброте, ей захотелось навестить больную, и она к ней поехала. С этой встречи началось обожание Вырубовой императрицы.
Очень ограниченная умственно, мало развитая, но хитрая, к тому же истеричка по натуре, Вырубова была склонна к преувеличению своих чувств. Государыня поверила ее искренности и, тронутая такой исключительной преданностью, после ее выздоровления приблизила к себе.
Неудачное замужество Вырубовой и ее разрыв с мужем вызвали у императрицы искреннюю жалость к «бедной Ане» и усилили чувство ее привязанности к этому ничтожному существу. Так возникла между ними самая тесная дружба.
Приближенная к Царской семье Юлия Александровна (Лили) Ден (1885–1963) так характеризовала взаимоотношения императрицы Александры Федоровны с Анной Вырубовой:
«Анна принадлежала к тому типу женщин, у которых вечно такой вид, словно кто-то их обидел. Невольно хотелось отнестись к Анне по-матерински, как-то развлечь ее, услышать от нее доверительные признания и посмеяться над ее преувеличенными радостями и печалями. <…>
Императрица ласкала Анну, поддразнивала, бранила ее, но никогда не интересовалась ее мнением, за исключением вопросов, касающихся благотворительности.
Правда, императрицу и ее бывшую фрейлину объединяла религия. Окруженные неприязнью и завистью, они разделяли общие религиозные пристрастия, и, поскольку Анна не могла найти общего языка с враждебным окружением, Государыня неизменно вставала на защиту своей протеже. Анна рассказывала мне, что многие фрейлины недолюбливали императрицу только потому, что Ее Величество дружит с ней. Хотя она неоднократно заявляла императрице, что если бы ей, Анне, была предложена какая-то официальная должность при дворе, то все завистливые и враждебные разговоры тотчас бы стихли, Государыня даже не стала рассматривать подобного рода предложения.
Позднее, когда я сблизилась с Государыней, она объясняла мне причину своего отказа:
– Я никогда не дам Анне официального места при дворе, – заявила она. – Она моя подруга, и я хочу, чтобы она ею и осталась. Неужели императрицу можно лишить права, какое имеет любая женщина, – права выбирать себе друзей? Уверяю вас, Лили, своих немногочисленных подлинных друзей я ценю гораздо больше, чем многих лиц из моего окружения.
<…> Анна Вырубова попала в железнодорожную катастрофу. После этого она смогла ходить только на костылях, тело ее было изуродовано, но даже после этого клеветники не оставляли ее в покое, а некоторые злые языки в Петрограде утверждали, будто Анна Вырубова не только подруга Государыни, но и любовница императора! После несчастного случая Государыня подарила Анне карету и пару лошадей и часто выезжала вместе с нею. Анна Вырубова поселилась в небольшом красивом домике, некогда принадлежавшем императору Александру I. Проводя утро во дворце, обедала она обычно у себя дома. Дети любили ее, как любили Анну все, кто ее знал, и наилучшим доказательством ее полнейшей безвредности служит тот факт, что после революции никому в голову не пришло приговорить ее к смерти. Уж если бы она действительно была таким опасным существом, то наверняка новые власти тотчас бы расправились с ней» (Ден Л. Подлинная царица. Воспоминания; Воррес Й. Последняя великая княгиня. Воспоминания. М., 1998. С. 26–27).
Уделил внимание Анне Вырубовой в своих воспоминаниях начальник канцелярии министра Императорского двора, генерал-лейтенант А.А. Мосолов:
«Последняя занимала при дворе Александры Федоровны исключительное положение, хотя не имела никакого официального звания и не искала его. Каждый день Государыня приглашала Анну Александровну во дворец. Они вместе играли в четыре руки, вышивали и рукодельничали, беседуя долгими часами. Царица называла Вырубову своим “личным другом”.
Эта дружба восходила к началу нынешнего столетия. <…>
Сближение Государыни с Танеевой всех очень удивило. Анна Александровна при заурядной внешности не выделялась особым умом: это была просто светская барышня весьма веселого нрава. <…>
После своего появления при дворе Распутин подружился с Вырубовой и очень ее полюбил. Она была связующим звеном между ним и Государыней» (Мосолов А.А. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии министра двора. СПб., 1992. С. 95–97).
Член Государственного Совета В.И. Гурко (1862–1927), принадлежавший к либеральному лагерю, позднее писал в эмиграции о роли Анны Вырубовой при Высочайшем дворе:
«Вообще нельзя даже определить границы той огромной роли, которую играла А.А. Вырубова в последний период царствования императора Николая II. Без ее непосредственного участия и деятельной помощи Распутин, невзирая на все свое влияние, достичь ничего не мог. Оно и понятно, так как непосредственные сношения пресловутого старца с царицей были, в общем, чрезвычайно редки и учащать их он, по-видимому, и сам не стремился, весьма тонко соображая, что частое общение с ним может лишь ослабить, а не то и совершенно уничтожить его авторитет. Наоборот, Вырубова была в ежедневных сношениях со всей Царской семьей, в точности изучила особенности характера Государыни и научилась в совершенстве приемам воздействия на нее. В сущности, в той потрясающей драме, которую пережила страна в течение двух последних лет поверженного строя, роли Распутина и Вырубовой настолько тесно переплелись, что выяснить степень значения каждого из них в отдельности нет никакой возможности. Если общественность была в особенности возмущена ролью Распутина, а Вырубову отодвигала на второй план и интересовалась ею гораздо меньше, то это исключительно потому, что близость к царице женщины, принадлежавшей к петербургскому обществу и ничем особенным не отмеченной, не представлялась ничем анормальным, тогда как близость безграмотного мужика, ведущего явно распутную жизнь, была для всех и каждого обстоятельством, настолько выходящим из рамок обычных явлений, что вызывала всеобщее негодование. Между тем, повторяю, определить, кто из этих двух людей нанес большой реальный вред строю, – нельзя. В сущности, сила их проистекала из согласованной совокупности их действий.
