К приходу отца у нее сел голос, мама взмолилась:
— А давай на сегодня все? Да и тебе надо отдохнуть.
Ян послушно отложил ручку, мама тревожно посмотрела на него и ушла кормить мужа.
Ян посидел немного, прислушиваясь к себе.
Зубная заморозка за это время уже прошла бы, и вернулась бы тупая ноющая боль. Но сейчас он по-прежнему ничего не чувствовал.
Ян даже задумался о том, чтобы лечь спать — но сразу осознал, что в такую рань не уснет. Он осмотрел свою комнату и остановил взгляд на недостроенном корабле.
*
Геула плакала так, что мама принялась ее отпаивать успокоительными, которые еще недавно сама пила по приказу Альбины. Геля глотала лекарство, успокаивалась, но через полчаса начинала рыдать опять.
— А мне на работу, — вздыхала мама, — отпроситься я не смогу, дети голодные останутся. Ты без меня одна выживешь?
В ответ Геула рыдала с новой силой.
— Знаешь что! — решила мама. — Собирайся! Поедешь со мной! Поможешь на кухне… и вообще!
Сил сопротивляться у Гели не было.
На кухне ей действительно полегчало. Рыдать в присутствии посторонних было как-то неудобно, мама все время подбрасывала задания: то замесить тесто, то прокрутить фарш. А когда набежали дети и принялись с аппетитом есть приготовленное, Геула даже улыбнулась.
Когда поток жующих учеников схлынул и пришла пора готовить полуфабрикаты на завтра, мама осторожно спросила:
— Ты из-за Кости?
Геля опустила голову.
— Послушай, — сказала мама, — если это настоящее, то вы друг от друга никуда не денетесь. Не сейчас, так через пару лет.
Геля всхлипнула.
— Ну а если не настоящее, так не жалей, — продолжала мама, — где-то тебя ждет твоя любовь, твоя история.
— А если нет? — спросила Геля.
— Так не бывает, — сказала мама, — только нужно не бояться.
Мама задумалась, слепила несколько котлет, а потом с трудом сказала:
— Знаешь, я тут подумала… Наверное, тебе действительно лучше поехать в Молодечно.
Геула застыла.
— В смысле? — спросила она.
— Правда, — продолжала мама, — Молодечно — это хороший вариант. Минск рядом, если захочешь, можешь хоть каждый день домой ездить. Зато у тебя будет своя жизнь. Свобода.
Геула поняла, что она не дышит. Аккуратно слепила очередную котлету и положила на противень.
— Что молчишь? — спросила мама.
— То есть ты меня выгоняешь? — сказала Геула.
— Гель, ты чего? — испугалась мама. — Не хочешь, оставайся!
Геля с трудом пыталась справиться со слезами.
— Геула, прости! — всполошилась мама. — Я хотела как лучше. Я просто не хочу тебя держать. Но ты не должна оставаться ради меня, у тебя должна быть своя жизнь.
Тут Геля снова расплакалась.
— Я очень тебя люблю, — сказала мама, — но, знаешь, я испугалась, что если ты решишь, что должна жить со мной по гроб жизни, чтоб мне было не одиноко, то я, пожалуй, тебя выгоню. И кончай реветь, пересолишь котлеты.
Геула хлюпнула носом и попыталась вытереть глаза. Но руки были в фарше.
— Во-о-от, — сказала мама, — нельзя готовить и плакать одновременно. Техника безопасности.
*
Весь день Ян провел с тем же ощущением глубокой заморозки.
Утром, правда, было какое-то подобие эмоции — когда он проснулся и увидел на столе законченную модель линкора. Но потом вспомнил, что сам вчера до ночи ее доклеивал, и безразличие вернулось.
В школе действовал автоматически. Говорили решать — решал. Диктовали — записывал. Сказали пойти домой — пошел.
Снова увидел линкор на столе, и снова что-то шевельнулось в душе. Ян решил, что чувство это скорее приятное. Что-то типа облегчения. «Доделал наконец, — подумал он, — стало лучше».
Когда мама вернулась с рынка, она обнаружила сына посреди комнаты. Полки и выдвинутые ящики стола были наполовину пусты. Рядом с Яном громоздились две кучи вещей. И еще одна, маленькая, на тахте.
— Что ты делаешь? — поразилась мама.
— Вот эти вещи давно пора выбросить. Эти оставить. А вот это, — он кивнул на тахту, — нужно доделать.
Мама присмотрелась.
— Гербарий? Ты собираешься доделывать гербарий, который начал собирать в пятом классе?
— Да.
— А зачем?
— Я должен.
Мама не нашлась, что сказать. Ян взял с полки очередную книгу — «Оружие римской пехоты», полистал и уронил в кучу на выброс.
— Может, книги не выбрасывать? — предложила мама. — В библиотеку отдадим…
— Хорошо, — согласился Ян и принялся доставать из груды обреченных предметов книги.
Мама следила за этим со странным чувством — словно присутствовала при каком-то ритуале. Например, на похоронах.
Она испугалась, встрепенулась и предложила:
— Пакетов принести?
Ян кивнул.
*
Геля с мамой проговорили полночи. Мама непонятно как утром встала, а Геула проспала до полудня. Сидеть дома было невыносимо. Она собралась и поехала к маме на работу.
На кухне было весело. Сначала Геула вообще не поняла, что происходит, потому что человек двадцать подростков лет двенадцати заполнили собой все пространство.
— У вас обед? — спросила Геля.
— У нас история! — ответила какая-то девочка.
— А! — сказала Геула и попыталась отыскать глазами маму.
А мама тем временем вылезла из-под стола. Оказывается, там, на табуретках, стояли противни с кексами, которые вся эта орава по очереди украшала.
— Что случилось? — спросила Геля.
— Да историк попал в ДТП, не смог приехать на урок. А они все пришли ко мне на кухню. И мы решили испечь кексы.
— Тетя Лиза, а когда будет готово?
— Первая партия через пять минут!
— Тетя Лиза, а еще про тесто расскажите!
— Тетя Лиза, а можно я маме один отнесу!
— Тетя Лиза, а киньте рецепт в группу, мы дома тоже приготовим.
Звякнула духовка, первые кексы были торжественно извлечены, поставлены на стол, и дети принялись гипнотизировать их глазами.
— Они горячие не такие вкусные, — попыталась объяснить Геула, но ее перебил дружный вой.
— Ну мы только оди-и-ин…
— Только кусо-о-очек…
В кухню ворвался взмыленный историк.
— Ой, Лиза, спасибо вам огромное, вы всех спасли, но теперь мы можем начинать занятие…
