Ян собирался вскочить, но кошка вцепилась в его колени.
— Ты откуда тут?! — Ян сердито сбросил Нору на пол.
Мама успокаивающе положила руку ему на плечо:
— Я видела уже. Папа показал вчера.
Ян обнаружил перед собой чашку с чаем и сахарницу с ложкой. Нахмурился, но принялся насыпать сахар в чашку.
— У них, видите ли, тридцать две жалобы от каких-то дебилов! Что они там увидели, придурки озабоченные?
Мама снова села за стол и приготовилась слушать, однако дождалась только вопроса:
— Вот скажи — откуда там порнуха?!
— Ну, — протянула мать, — по-моему, очень… чувственно получилось…
— Да просто с монтажом угадал! — Ян отхлебывал чай большими глотками, не чувствуя температуры. — И саундтрек очень лег… Там же не видно ничего: ни сис…
Ян осекся и покосился на маму, но та сделала вид, что ничего не заметила.
— Яник, — сказала она, — а тебе Геля нравится? Как девушка…
— Мне?! — От возмущения Ян чуть не поперхнулся чаем. — Гелька? Ты чего, мам? Она просто в кадре хорошо смотрится… И играет нормально… И вообще, «Сиамтуб» мы с ней вдвоем придумали… Но чтобы нравиться?! Да не нравится она мне ни разу! Мне вообще на нее наплевать!
Ян принялся нервно хватать с тарелки остывшую картошку и запихивать ее в рот.
— Понятно, — сказала мама. — А Геула как к тебе относится?
— И ей на меня тоже… — Ян запнулся, — плевать! У нее парень есть! Костя… Хлыщ тупой! Заявился такой, права качать начал… Ну, ничего, будет теперь с фингалом! А у нас с Гелькой просто бизнес, понятно?
Ян схватил и сжевал последний ломтик картошки, затем под тревожным взглядом Норы принялся за мясо.
— Сынок… — осторожно начала мама, но сын снова вскочил.
— Да хватит уже лезть ко мне с этой ерундой! «Ах, Геула!», «Ах, красотка»… Да она вообще… Не симпатичная даже!
— Я не про то, — сумела вставить слово мама, — может, еще картошечки с мясом?
— Да не ем я твою картошку! — заявил Ян. — И вообще, мне кусок в горло не лезет! И ты ко мне не лезь!
Ян забрал чай и гордо удалился, по дороге отодвинув ногой кошку. Мама покачала головой и приступила к мытью посуды. Нора, не торопясь, доедала под столом украденный кусок отбивной.
*
Геула дремала на математике и от резкого стука дверью чуть не свалилась со стула.
— Все помнят, что сегодня после уроков вы едете на праздник молодежи и весны, — с утвердительной интонацией произнесла Оксана Витальевна.
— Чё? — спросил Присмаков.
— Я лично проверю списки, — жестко сказала завуч, — и даже не надейтесь сбежать, контроль будет двойной. И с моей стороны, и со стороны районного руководства.
— Так дождь же! — жалобно шепнул кто-то из девчонок.
— Не сахарная, не растаешь, — отрезала завуч. — Это городское мероприятие, будет выступление художественной самодеятельности, конкурсы на развитие ваших физических возможностей, учреждения образования нашего района примут участие в различных соревнованиях…
— Оксана Витальевна, я не могу, у меня тренировка, — сказала Смирнова.
— Смирнова, у тебя вечно тренировки! А у нас спортивно-массовые мероприятия, и у меня отчетность.
— Ну так и отчитывайтесь, — тихо сказала Геула. — Зачем нас туда тащить?
— Кто сказал? — рявкнула завуч.
В классе повисла напряженная тишина.
— Я понимаю, что некоторым наплевать на школу, — язвительно сказала завуч, — наплевать на то, что у нас всех и у меня лично будут неприятности, им лишь бы… лишь бы…
Оксана Витальевна не нашла слов и закашлялась.
— Я могу продолжить урок? — спросила учительница математики.
— Продолжайте, — царственно махнула рукой завуч и вышла.
Класс злобно зашипел ей вслед.
— Ну, вы же понимаете, — извиняюще сказала математичка, — вы же знаете, в какой системе мы живем. К сожалению, мы не можем ее изменить.
— Почему? — спросила Геля.
— Слышь, ты, заткнись, — заорал Присмаков, — если б твоя мамаша от подписки не отказалась, Оксана бы на нас не взъелась. Небось, бэшек своих она под дождем через весь город не погонит!
Класс загудел.
— Да ладно вам, — примирительно сказала учительница, — вам полезно прогуляться. Подышите воздухом, посмотрите, как выступают ваши ровесники. И к гимназии не будут цепляться зря. Нам в следующем году аттестацию проходить! А дождь, может быть, еще и закончится.
*
Но дождь оказался упорным.
Как всегда, во время праздников к «Минск-Арене» подогнали пяток автозаков и несколько сотен омоновцев.
— Опять праздник на зоне, — мрачно пошутил кто-то в очереди к рамке.
На него зашикали.
Омоновцы в оцеплении стояли с каменными лицами, мокли, исполняя свой долг, их коллеги у рамок были поразговорчивее.
— Воду оставили, ключи, телефоны из карманов выложили, рюкзаки предъявляем в открытом виде…
— А вы кого от нас защищаете? — весело спросил кто-то из толпы.
— Поговори мне еще, — отбрил мрачный милиционер. — Воду оставили здесь, я сказал.
— Вы чего-то боитесь? — не унимался жизнерадостный парень.
— Я ничего не боюсь, — с нажимом сказал омоновец и поиграл мускулами, как бы намекая.
Чтобы не смотреть на его квадратный подбородок, Геля отвернулась и наткнулась взглядом на маленькую девчонку, всхлипывавшую в стороне. Рядом с ней стоял чемодан на колесиках — размером с половину девочки. Геула подошла к ней, вручила пачку салфеток и спросила:
— Чего рыдаешь?
— Мне на тренировку надо, у меня лёд… Меня тренер ругать будет, если опоздаю!
Геля взяла девчонку в одну руку, чемодан — в другую и протаранила очередь.
Очередь сопротивлялась. Всем хотелось как можно быстрее войти, отметиться у районного начальства и сбежать на фудкорт в торговый центр напротив. Но Геула строго покрикивала:
— Пропустите! Человеку на тренировку надо!
Народ ворчал, но расступался. Геля и фигуристка уперлись в омоновца.
— Открыть чемодан, — скомандовал он.
— У меня там коньки, у меня тренировка, я опаздываю!
— Открыть чемодан, — гаркнул милиционер.
— Слушайте, у вас тут как бы спортивный праздник, а она спортом и занимается! — не выдержала Геля. — Единственная из всех, кто тут в очереди стоит! Пропустите ребенка, что вы, не человек, что ли?
— Я при исполнении! — отрубил мент.
