Три залпа, и противник, полыхнув вспышкой взрыва, прекратил свое существование. Убедившись, что посторонних на поле боя не осталось, Кудасов приказал связисту вызвать отчаянный кораблик. Уже после второго повтора, экран монитора осветился и на Кудасова с интересом уставился молодой, огненно-рыжий парень.
— Представьтесь, пилот. И если это возможно, позовите к консоли старшего офицера, — потребовал Кудасов.
— Лейтенант космофлота Российской Империи Василий Вяткин. Старшего офицера позвать не имею возможности за полным отсутствием такового, — бодро отрапортовал пилот.
— Как это? — не понял граф.
— Я единственный офицер, пилот и пассажир на данном корабле, — хитро усмехнулся рыжий.
— Граф Кудасов. Начальник службы имперской безопасности. Куда следуете?
— На планету «Спокойствие» — коротко доложил пилот, разом перестав улыбаться.
— Отлично. Мы следуем туда же. Там и поговорим, — весело кивнул Кудасов и, прервав связь, приказал, повернувшись к командиру корабля, — курс прежний. Скорость уравнять со скоростью катера. Он под нашей охраной.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — четко ответил кавторанг, вытянувшись, словно на плацу.
* * *
Хирургический лазер, который подключили к отдельному источнику питания, медленно, с едва слышным шипением резал панцирь ксеноса, а вспомогательный робот тонкой струей направлял на разрез сжиженный кислород, чтобы сразу остужать разрез. Замерший неподвижно на столе верховный прикрыл глаза третьим веком и словно дремал. Только чуть подрагивающие когти выдавали его волнение. То и дело, поглядывая на монитор, Мишель внимательно следил за аппаратурой. Влад, отступив в сторону, чтобы не мешать, насторожено следил за процедурой, готовый в любой момент, вырвать разъем питания лазера.
Внезапно, почувствовав странное давление на собственное сознание, разведчик вздрогнул, и недоуменно оглянулся на сосредоточенного Мишеля. Но тому явно было не до экспериментов. Сообразив, что врач и не собирался общаться с ним таким экзотическим способом, Влад повернулся к неподвижно лежащему ксеносу, и увидев внимательный взгляд верховного, понял, в чем дело.
Представив собственную голову со стороны, разведчик мысленно создал в уже ставшей привычной защите, крошечное окошко, и осторожно приоткрыв его, подумал:
— Это вы давите на меня?
— Я знал, что вы способны услышать меня, — раздался в ответ тихий, и какой-то шипящий голос.
— Мне всегда говорили, что общаться подобным способом, невозможно.
— Для вас. Людей. Ксеносы научились этому много стандартных лет назад. Но и то, не многие.
— И чего вы хотите? Собираетесь подчинить себе мое сознание, — спросил разведчик, инстинктивно, напрягаясь.
— Нет. Это было бы глупо. Я решил попробовать поговорить с вами без свидетелей.
— О чем. Насколько я помню, мы давно уже все обговорили.
— Вы ведете запись операции?
— Да.
— Хорошо. Как я уже говорил, ксеносам не нужна война с вашей расой. Мы ее проиграем, и это знаю не только я. Это знает и генерал Альказ, считающийся среди офицеров флота избранным, и знают Верховные Управляющие. Поэтому, я хочу попросить вас, сейчас, в эту минуту довериться мне.
— Довериться в чем?
— Я хочу передать вам некоторые знания. О нашей расе. Наших обычаях, и нашем языке. Я хочу, чтобы привезя запись генералу, вы понимали все, о чем будут говорить между собой офицеры Ксены. А главное, чтобы вы могли на равных говорить с верховным техножрецом, которого я оставил на линкоре вместо себя.
— Говорить, в смысле так, как говорим мы сейчас?
— Именно.
— Ну и зачем вам это? Разве передача таких знаний, не будет сочтена предательством интересов расы? Да и вряд ли я смогу воспроизвести ваш язык.
— Сможете. Наш язык состоит из двух частей. Одна, это вербальное общение, позволяющее ксеносам общаться с существами не своей расы. Вторая, язык тела. Язык, которым общаются между собой только ксеносы, просто потому, что у вас нет таких частей тела, как клыки, когти, шейный гребень. Это язык высших. На нем говорят только воины, офицеры, и техножрецы. Даже рабочие особи не способны понять его. Я научу вас вербальному языку. Но этого будет вполне достаточно, чтобы уловить малейшую агрессию, направленную в вашу сторону. А главное, это очень сильно расширит возможности вашего разума.
— Не понимаю, зачем вам это, — ответил Влад, инстинктивно пожав плечами.
— Я боюсь не дожить до возвращения. И хочу обезопасить вас. Вы с самого начала вели себя честно. Вы воин, и ваша честь незапятнанна обманом. И я хочу донести эту истину до тех, кому вы будете передавать запись.
— Но почему именно сейчас?
— Это хороший момент. Я смог сосредоточиться, и готов отдать вам все, что обещал.
— По-моему, вам сейчас нужно думать о том, что происходит.
— Это, я и так знаю. Я это чувствую, — прозвучало в ответ с легкой усмешкой.
— Как это может быть? Вам же дали обезболивающее!
— Ваш друг не учел, что у нас замедленный метаболизм.
— Так он режет вас на живую?!
— Да. И сейчас мне очень больно. Но в данной ситуации, боль, это хорошо. Она поможет мне очистить мой разум от посторонних эмоций и заставит сосредоточиться на деле.
— Может, лучше остановить операцию?
— Нет. Ни в коем случае. Врач должен делать то, что делает. Это поможет ему найти правильный способ избавить нас от этого проклятья. Так вы согласны?
— На что?
— Вы готовы принять от меня знания?
— Что я должен делать?
— Присядьте. После воздействия на ваш разум, вы можете на некоторое время потерять сознание. А потом, в течении некоторого количества времени будете дезориентированы. Но вскоре, все встанет на свои места. Так вы готовы довериться мне?
— Тяжелый вопрос, — откровенно признался Влад.
— Спасибо, — неожиданно ответил ксенос.
— За что?
— За вашу откровенность. Я знаю, что вы не верите мне. Но вы не стали унижать меня ложью. Значит, и я буду предельно честен с вами. Клянусь первородным яйцом, я не причиню вам зла, и не попытаюсь подчинить своей воле. В данной ситуации, это более чем глупо. Мне нужен способ избавления от панциря. Все остальное, второстепенно.
— Хорошо. Сейчас я присяду, и можете начинать, — решился Влад, сам не зная, зачем делает это.
Привычно закрывшись, он вытащил из-за соседнего стола офисное кресло и, устроившись поудобнее, задумчиво посмотрел на Мишеля, решая, стоит ли посвящать его в это дело. Но, как оказалось, Мишелю было не до него. Все его перемещения врач оставил без внимания, целиком и полностью погрузившись в операцию. Откинувшись на спинку кресла, Влад снова приоткрылся, давая техножрецу возможность коснуться собственного сознания.
