Ремонтная бригада, одетая по боевой тревоге в скафандры, бросилась крепить катер и закрывать ворота шлюза, а Василий, откинувшись в ложементе, устало размяв шею, тихо сказал:
— Прибыли, господин капитан первого ранга. Только, боюсь, зря я это сделал.
— Что? Почему? — растерялся Егоров.
— Отлеталась игрушечка, — вздохнул пилот, ласково похлопывая ладонью по консоли управления. — Корпус наверняка на капиталку, а движки просто под замену. Я из них все возможное, и еще немножко выжал. Так что, платить мне за этот кораблик до самой смерти. Наши чинуши ни за что такой возможности не упустят.
— А вот хрен им по всей морде. На боевые спишу, — огрызнулся Егоров, хлопнув пилота по плечу.
— А этот? — спросил рыжий с потаенной надеждой, кивая на законного пилота катера.
— Пусть попробует не промолчать. Сам с Ефимовым поговорю, — обнадежил его Егоров.
Услышав угрозу в свой адрес, пилот выбрался из кресла и обижено покосившись на рыжего, громко сказал:
— Господин капитан первого ранга, я может и не самый боевой пилот, но и не стукач. Как решите, так и будет.
— Что, и даже за то что с твоего законного места выбросил не обидишься? — не поверил Василий.
— Сначала, разозлился. А когда увидел, что ты вытворяешь, понял, мне так его никогда не вести, — нехотя признался пилот. — Откуда коды доступа к форсированию двигателей знаешь?
— Так тут везде стандартные движки стоят, а аварийные коды у них почти одинаковые, — пожал плечами Василий.
— Как это? — не понял пилот.
— Вот так. В кодах управления всех двигателей, специально прошиты команды для вывода двигателя в форсированный режим, для аварийного увода корабля из зоны возможного бедствия. Но после этого, движок сразу на выброс. Запускать его после такого режима, самоубийство. В разнос пойдет.
Внимательно выслушав пояснения опытного вояки, пилот уважительно кивнул головой, и медленно оглядев рубку катера, ответил:
— Все равно, спасибо. Если б не ты, накрыли бы нас там.
— Не за что, — усмехнулся Василий. — И учи ТТХ своей техники. Пригодится, — добавил он, выбираясь из ложемента.
Но все опасения Василия оказались напрасными. Едва только Егоров заикнулся Ефимову о потере адмиральского катера, как контр-адмирал завернул такую тираду, что на столе чашка с кофе треснула.
— Какого хрена ты мне про это железо рассказываешь, если парень вас всех из такой задницы вытащил?! — ревел Ефимов раненным медведем. — Забудь на хрен про катер и начинай крейсером командовать. А этого балабола бегом в трюм. На посыльный катер. И чтоб через три часа духу его тут не было.
Стоявший тут же Василий, сообразив, что беду пронесло мимо, лихо откозырял и кинулся выполнять приказ. Действительно бегом. Чувствуя свою вину, он даже не рискнул попроситься в истребительную эскадрилью, чтобы принять участие в бою. Добравшись до катера, он аккуратно убрал полученную награду в баул с вещами и, перебравшись в рубку управления, занялся проверкой систем управления.
Еще через два часа, убедившись, что катер полностью готов к перелету, пилот связался с рубкой управления и, доложив о готовности к вылету, принялся ждать, когда командование решит, что катер можно выпускать в объем. Спустя двадцать минут, Егоров связался с Василием и чуть улыбаясь, спросил:
— Ну что, рыжий, заждался?
— Я ваше благородие военный пилот. И если должен ждать, значит, буду ждать, сколько нужно, — ответил Василий заметно, обидевшись.
— Не злись. Еще десять минут, и твой вылет. Здесь не задерживайся, чтобы за тобой штурмовики не погнались. Сразу уходи к точке перехода. Коды опознания у тебя есть. На точке дежурит наш «Могучий». Сразу после опознания, уходи в подпространство. Все. Удачи.
— Спасибо. И вам того же, — улыбнулся в ответ Василий.
Монитор погас. Ровно через десять минут, над воротами шлюза загорелся красный сигнал, и автоматика, уровняв давление, распахнула створки. Катапульта мягко выбросила катер в объем, и пилот, запустил двигатели. Поднявшись выше корабля-носителя, Василий не удержался и, развернув катер носом к сектору боя, с удовольствием отметил, что иные снова как следует, получили по соплям.
Уже удаляясь от крейсера, Василий заметил, что за ним увязалась какая-то калоша. Выведя на вспомогательном компьютере программу распознавания кораблей потенциального противника, которую он добросовестно выпросил у знакомого из группы наблюдателей, Василий удивленно присвистнул. За ним, постепенно настигая, неслись два штурмовика иных.
— А ведь вы ребятки никак решили языка взять, — проворчал пилот, переводя двигатели в маршевый режим и активируя орудийную спарку.
Дальше, все было как в компьютерной игре. Очевидно, преследователи не ожидали, что маленький кораблик окажется зубастой добычей, а за его рычагами окажется самый безбашенный пилот всего имперского флота. Резко ускорившись, Василий выписал одну из своих знаменитых петель и, оказавшись перед противникам, но значительно ниже, открыл огонь. Один штурмовик сходу развалился. Второй попытался применить маневр уклонения, но не ему было тягаться с рыжим.
Заложив еще один вираж, Василий зашел противнику в хвост, и коротко очередью превратил его в кучу обломков. Быстро облетев место своей маленькой победы, Василий вывел катер на нужный курс и, поглядывая в монитор камеры заднего обзора, проворчал:
— Я вам, сволочи, не, где либо что, а что, либо как.
Спустя час, получив вызов с крейсера «Могучий», он быстро провел опознание и, убедившись, что преследователей больше не намечается, решительно повел катер в точку перехода. Толчок, вибрация, знакомая вспышка, и катер ушел в подпространство. Теперь, ему оставалось двигаться только вперед. Убедившись, что все идет в штатном режиме, Василий включил автопилот и, перебравшись в салон, включил автоповара, решив подлечить нервы чашкой свежего кофе.
* * *
Следующий день после устроенного поселенцами праздника, Саманта вспоминала с ужасом. Вернувшись в дом Дженни уже утром, едва держась на ногах, она сумела только выбраться из комбинезона и рухнула на свою кровать, даже не попытавшись раздеться. Пробуждение оказалось настоящим кошмаром. Гудящая от боли голова, постоянная сухость во рту, и ощущение противной, нутряной дрожи заставили девушку свернуться калачиком и приготовиться к долгой, мучительной агонии.
Вошедшая в комнату Дженни, с первого взгляда оценив ущерб, весело хмыкнула и, развернувшись, отправилась в кладовую. Слушая, как она гремит там чем-то тяжелым, Саманта мечтала только об одном, чтобы от этого грохота у нее не развалилась голова. Вскоре, Дженни вернулась обратно, и присев на кровать, принялась аккуратно приподнимать девушку, тихо, приговаривая:
— Вот, глотни. Сразу полегчает. И кто тебя надоумил с военными спиртное пить?
— Сама, — прохрипела Саманта пересохшим горлом.
