— Что значит «помер»?
— Отдал концы, преставился, отошел в мир иной, —
развел руками Савельич, препротивно улыбаясь. Опять его заносить стало. —
Оно и не удивительно, ежели в затылок-то выстрелят.
— Серого хлопнули? — удивился Алексей и тут же
нахмурился. — Ну и что? Я зарыдать должен?
— Господь с тобой, Алеша, какое там… Только убивать-то
Серого не следовало. Разве не говорил я тебе?
— Стоп, — сурово сказал Алексей и даже ладонью
хлопнул по ручке кресла. — Когда его убили? Ночью?
— Ночью, Алеша, ночью, — закивал старый сукин
сын. — Когда ты у меня был.
— Какого же черта… Ему не дали закончить фразу:
небритый тип вдруг открыл рот:
— Убила баба.
Алексей стал медленно бледнеть, от крыльев носа к скулам и
подбородку. Поднялся, расправляя плечи, что выглядело очень внушительно при его
комплекции, и, сделав шаг к небритому, зловеще спросил:
— Ты на что намекаешь, придурок? Что я к Серому послал
бабу? Так? — Он мгновенно выбросил вперед руку, сгреб небритого за
шиворот, развернул и ткнул лицом в стену. — Если я решу кого успокоить, то
сам и шлепну, без всяких баб. Уяснил?
— Тише, Алеша, тише, — сказал крестный. —
Разве Витя хотел тебя обидеть? Что ты…
Алексей Витю отпустил, тот вытер лицо ладонью и посмотрел
люто.
— Тогда я что-то не понимаю, — насторожился Лешка
и произнес, чеканя слова:
— Я не убивал Серого и уж тем более никого об этом не
просил. Моего слова до статочно?
— Конечно, Алеша, конечно, — закивал
крестный. — Ты не нервничай, зачем? Мы ведь свои люди, разберемся… Девка
Серого убила, девка. А ты мог и не знать. Почему ж нет?
Тут Алексей открыл рот, вытаращил глаза, повращал ими
немного и замер, слава Богу, хоть челюсть догадался прикрыть. Потом, хохотнув
невесело, выдавил из себя:
— Да ты что… ты думаешь… чепуха это… — Взгляд его
метнулся ко мне, потом опять к крестному.
Я поежилась и сказала робко:
— Я не знаю, разрешено мне говорить или молчать
положено, но я никого не убивала. Если вы это имеете в виду. Честное слово.
— Да чушь это, — рявкнул Лешка. — Ты ведь и
сам так не думаешь. Да как она… А охрана куда смотрела?
— Все один к одному, Алеша. Он встретил ее в ресторане.
Она его по имени назвала, «вы меня помните», и все такое… а Серый, он ведь
падкий, поволок бабу в тихий уголок и ну подол задирать. Вот и получил пулю в
затылок. Пушка у девки с глушаком, один вроде слышал что-то, да решил:
шампанское открывают… Говорю тебе, все как по нотам. Один охранник по нужде
отлучился, тут она и вышла. А второй, нет бы беду учуять, на ее титьки
таращился. Ушла девка, испарилась… О чем думали? В мозгах ветер свищет… —
Крестный сплюнул, впервые проявив подобие эмоций.
— Девка одна была? — насторожился Алексей.
Савельич взглянул на небритого.
— Двое с ней были, одного взяли, — сообщил
Витенька. — А у второго ствол был, охранника зацепил и ушел сука… Мужики
говорят, чужак.
При этих словах я мысленно вздохнула с облегчением.
Обладатель шикарной тачки оказался малым непростым, а данное приключение,
надеюсь, отобьет у него охоту болтаться по ночам с шалыми бабами. Что,
безусловно, должно порадовать его любимую женщину. Стало быть, я сделала доброе
дело.
— Вот видишь! — чему-то обрадовался Лешка.
— Вижу, — усмехнулся Витенька. — Парень,
которого в кабаке прихватили, утверждает, что с девкой только в эту ночь
познакомился. Между прочим, похоже на правду. Ребята проверяли.
Тут крестный к нему повернулся и спросил:
— Так говоришь, привезли? Пусть войдут. — Витенька
исчез за дверью. — А мы покурим пока, — разулыбался крестный и
сигарету мне предложил, не иначе как мнил себя психологом.
— Можно я лучше чаю выпью? — жалобно промямлила
я. — Курить вредно.
— Выпей, красавица, выпей, — сказал ласково старый
змей.
Я налила чаю с долькой лимона, но не успела сделать первый
глоток, как дверь распахнулась и вошли сразу трое: Витенька, охранник Серого и
мой вчерашний знакомый Володя. Выглядел он немного помятым, но в целом совсем
неплохо для такой передряги. Все разом впились в меня взглядами. Не знаю, чего
они ожидали. Глупо рассчитывать, что я расплещу чай, если моих нервов хватило
выстрелить Серому в затылок. Впрочем, к вошедшим я проявила интерес: покосилась
с любопытством. Потом перевела взгляд на Савельича, поставила чашку и робко
кашлянула с самым что ни на есть невинным видом.
Боковым зрением я уловила, как Алексей передвинул пистолет,
слегка приподняв рубашку. На лице его при этом ничего не отразилось. Как-то не
хотелось верить, что пробиваться к выходу придется с боем. Все по — прежнему
молчали. Первым не выдержал крестный, спросил неторопливо:
— Ну?:
Витенька ткнул в бок Володю.
— Вы про эту? — сказал тот. Сказал недовольно и
вроде бы даже презрительно. Жиголо, как ни странно, оказался крепким
парнем. — Я ж рассказывал, обалденно красивая баба… такая вся… на миллион
баксов. А эта… обыкновенная. Ничего общего.
— Точно, не она, — поддержал его охранник. —
Не похожа даже. Та старше, и вообще… не то.
Если бы я могла засмеяться, то уже давно хохотала бы во все
горло. Приведи они женщину, та непременно бы меня узнала. Женщину не проведешь.
Мы-то знаем, что красота наша на пятьдесят процентов состоит из тряпок да
косметики, на двадцать из уверенности и умения себя подать и лишь на тридцать
из того, что Бог послал. Мужикам, усердно пялившимся на меня сейчас, было трудно
разглядеть вчерашнюю роковую женщину. Перед ними была студентка-старшекурсница:
неизменный при длинных волосах хвост, очки и открытый взор. Джинсы, линялая
футболка и сбившаяся повязка на руке, выглядевшая несколько неэстетично, делали
сравнение с загадочной красавицей просто невозможным.
Крестный смотрел сердито и все еще ждал. Но не дождался. Оба
потеряли ко мне интерес и стояли на своем. Савельич махнул рукой, охранник и
Володя вышли, а Витенька остался.
— С парнем что делать? — спросил неуверенно.
— Отпустить. Сам говоришь, ни при чем он… пусть менты
поищут. — Тут Савельич на нас посмотрел. — Что ж, выходит, ошибка
вышла. Как говорится, кто не ошибается…
