Мы приехали на аэродром, который находился практически на выезде из города. Часы в моей машине показывали 17.20. Со мной в авто находились еще два человека: Эля и талантливый фотограф Сережа, которому предоставлялась честь запечатлеть нашу воздушную прогулку. Я поздоровалась с пилотами и обратила внимание на еще один черный «брабус», который стоял посреди поля. Его владельцы устроили небольшой пикник в открытом багажнике. У них было отличное настроение, и они пригласили нас составить компанию… Андрей их знал, я – нет. Но пилоты сказали, что «мне повезло», потому что эти ребята были основателями одного известного украинского сладкого бренда… и обладателями воздушного шара с логотипом их компании. Это означало, что мои старания были вознаграждены госпожой Удачей… и мы будем лететь двумя шарами. Я радовалась до тех пор, пока Андрею не позвонили и не испортили настроение. Он нервно ходил по полю и на кого-то кричал, что бывало с ним крайне редко… Потом раздался еще один звонок… и еще один… Его настроение оставляло желать лучшего… Мое утреннее предчувствие снова дало о себе знать… и окончательно овладело мной, когда один из пилотов тихонечко отвел меня в сторону и сказал:
– Юля… не знаю… как вам сказать… но один баллон вашего шара сифонит…
– По-русски, Влад, – быстро ответила я. – Что это значит? Что шар может рухнуть на землю?
– Ну… можно и так сказать… Лучше не лететь… – он мялся.
– Влад, не играйте со мной. Вы видели настроение Андрея? С баллоном можно что-то сделать? Заменить? Я не собираюсь испытывать судьбу. – Я поглядывала на Андрея, который продолжал гулять по полю и орать на кого-то в трубку.
– Можно… но это займет некоторое время. Я попробую договориться с ребятами. – Он бросил взгляд в сторону «брабуса» с открытым багажником.
– Если надо – я договорюсь. Только не заставляйте меня сообщать Андрею, что мы не летим.
– Я вас понял, Юлечка, – сказал Влад и направился к ребятам.
Я тихонечко объяснила ситуацию Эле. Она смотрела на меня перепуганными глазами. Она, также как и я, наблюдала за метаморфозами в настроении Андрея. Часы показывали 17.46…
Через несколько минут раздался звонок от Влада, который радостно сообщил мне, что ребята пошли мне навстречу и отдали свой запасной баллон. Он попросил нас отъехать ближе к дороге, подождать десять минут, пока заменят баллон в нашем шаре… и готовиться к полету.
Я осторожно подошла к Андрею и сказала, что мы уже можем переезжать на место запланированного взлета… Он молча кивнул… и эскорт из наших черных авто по полям двинулся к обозначенной пилотами точке. Я знала, что это конец…
Часы в моей машине показали 18.01… Резко открылась дверь «брабуса»… Водитель Андрея по имени Геша вылетел из машины и начал подавать мне какие-то нехорошие знаки: он с проворностью фокусника вырисовывал в воздухе крестики и перерезанное горло… Я понимала, что он искренне пытался меня предупредить… и я даже догадывалась о чем. Но мне было смешно… Когда я увидела, как открывается дверь Андрея… медленно… степенно… я сразу поняла всю символику Геши…
Я вышла из машины и пошла навстречу своему боссу. Начал он тактично и красиво, но не так, как на пресс-конференциях со своим участием: «это пи…ц». Его монолог продолжался минут семь… Он вложил в него всю силу слова… Мне казалось, что это длится вечно… У Андрея была одна особенность: когда он орал и говорил исключительно матом, он не смотрел на человека, которому был адресован этот сладкий набор слов… смущался что ли… Он выбирал для себя одну точку и смотрел исключительно на нее. Так и в этот раз… Он смотрел на какую-то одинокую тучу в небе… а я – на него. Я чувствовала, как мои брови постепенно приближаются к этой туче… мне хотелось потрогать свое лицо. Я была шокирована: никогда не думала, что мой любимый шеф может быть таким красноречивым. Из всего, что он сказал, я поняла только одно: «Еб…е тучи… все пропало… где бл… твое еб…е солнце… на х…й разворачиваемся и пи…ем в Днепропетровск».
Я не стала объяснять Андрею истинную причину двухминутной задержки нашего воздушного путешествия. Не было смысла. И желания. Единственное, что мне хотелось сказать ему в ту минуту, это то, что мое солнце всегда со мной. Но я сдержалась.
Я молча развернулась, открыла дверь своей машины, показала левый поворот и со всей силы нажала на педаль газа.
В моем джипе царила гробовая тишина. Только через секунд пятнадцать раздался спокойный голос Эли:
– Что ты делаешь? Куда мы едем?
– На х…й в Днепропетровск, – вслед за моими словами раздался радостный смех нашего фотографа, который сидел на заднем сиденье.
Через минуту мне позвонил пилот Влад:
– Юлечка, все готово… можем лететь… Погода отличная. Мы уже к вам подъезжаем… и второй шар вас ждет, чтобы взлетать одновременно.
– Влад, простите… но мы никуда не летим. – В зеркале я видела, что за мной едут два черных «брабуса». – Хотите, позвоните Андрею, может, он захочет. Я уже налеталась.
– Юлечка, у вас проблемы? Из-за нас… но мы же хотели как лучше… – Он растерялся.
– Влад, это вы меня простите. Вы все правильно сделали. Мы уехали. Простите, что все так… Я вам перезвоню. – Я почувствовала, что начинаю расстраиваться… и сильно.
– Юлечка, это вы все правильно сделали. Если хотите… возвращайтесь. Полетаем на одном шаре. Ребята все равно вас ждут.
– Правда, спасибо. Я не хочу… как-нибудь в другой раз. И извинитесь за меня перед этими людьми. Я вам позвоню.
Мы заехали на парковку «Opera». Два черных «брабуса» уже красовались возле VIP-входа. Мы с Элей пошли в офис… не было желания заходить в «Оперу». Почему-то мы не включали свет и музыку и сидели в полной темноте и абсолютной тишине.
– Ну и что ты собираешься делать? – раздался голос моей подруги.
– Пока не знаю. Надо успокоиться. – Внутри у меня все горело.
В этот момент позвонил Глеб, который поинтересовался, как прошел полет. Я вкратце объяснила ему ситуацию, и он сказал: «Завтра на работу ты не идешь».
– Что сказал Глеб? – спросила Эля.
– Сказал, что завтра не пустит меня на работу, если Андрей не извинится. – Мне опять стало смешно.
– Почему ты смеешься? Его тоже можно понять…
– Нет. Я как раз могу понять и Андрея, и Глеба. Знаешь… все не так просто. «Завтра на работу ты не пойдешь» – это, безусловно, приятно. Но только почему-то я не могу забыть, как я пошла на эту работу и почему. Глеб сделал мне подарок на Восьмое марта: устроил скандал и сказал, что я «ни хера не делаю, имея голову на плечах». До этого он год умолял меня не работать, а просто покайфовать после университета. Но за год многое изменилось… естественно. Через два дня после упрека Глеба Андрей взял меня на работу, не задумываясь. Он сказал, что ему нравится мой образ мыслей, и предложил отличную зарплату. Вечером я сообщила Глебу, что завтра выхожу на работу, сказала, на кого я буду работать и сколько получать. Он потерял дар речи. Поэтому… «завтра ты не идешь на работу» имеет для меня гораздо меньшее значение, чем «ты ни хера не делаешь». Знаешь, когда тебя обижают или задевают твое самолюбие… всегда ближе тот, кто поддерживает тебя в данной ситуации и осуждает того, кто тебя обидел. Допустим, завтра я не выйду на работу на радость Глебу… а послезавтра он опять мне скажет: «Ты ни хера не делаешь». И что? Все мы по-своему хороши.
