— Пойдем, — мягко, но решительно увлекая за собой Изольду, произнес жрец.
Голос уже не хрипел, а звучат ласково. Чем-то он напоминал девушке уверенную манеру Стефана. Может статься, это и есть ее любимый брат, нашедший Изольду, чтобы разом разрешить все проблемы, избавить ее от печалей? Стоило подумать так, и тощая фигура в плаще стала чуть ниже ростом, раздалась в плечах. Миг — и перед Изольдой стоит северинский принц с мудрым взглядом.
Смуглый шаман повел околдованную гостью по вытоптанной дорожке, мимо старинной чаши на фигурной ножке. Волк брел следом, едва переставляя лапы. Странно, но чем больше он успокаивал себя, пытаясь рассуждать здраво, по-человечески, тем хуже ему становилось.
«Прочь!» — выл во всю глотку зверь в душе принца.
Дай ему волю — и он умчится так далеко, насколько хватит сил бежать. Но Таальвен упрямо игнорировал волчью сущность.
Мутным, тяжелым взглядом он окинул каменную чашу, оценив искусную отделку и немалые размеры, а затем, пошатываясь, направился за принцессой.
Под руку со стариком в волчьей шкуре она обогнула храм, прошла возле кострища, аккуратно сложенного тут же на площади, и ступила на зеленую лужайку. Здесь теснились пустые столы и лавки.
— Вот-вот явятся гости с угощениями, — растянул рот в улыбке лысый шаман.
Под глазами у него залегли темные круги, сухая тонкая кожа натянулась, словно пергаментный лист, готовый вот-вот потрескаться. Но Изольда этого не замечала. Служитель местного храма виделся ей темноволосым юношей с благородными чертами.
— Прежде чем сядешь за стол, надо бы переодеться. — Старик будто вспомнил об этой мелочи невзначай.
— Разве мое платье не подойдет? — ослабевшим голосом спросила девушка.
Жрец потрепал ее по золотистым волосам, старческие глаза при этом не отрывались от терновых полос.
— У тебя чудесный наряд, но на Тарнтейн принято облачаться в белые простые одежды. К тому же ходить босиком.
Он указал взглядом на ее видавшие виды сапожки.
— Хорошо, — как-то отрешенно кивнула принцесса и принялась распутывать тугую шнуровку.
— Стой, — протянул издалека Таальвен Валишер.
Идти он больше не мог, лишь звать Изольду со своего места под храмовой стеной.
— Не делай этого, — повторил свою просьбу волк, но девушка никак не откликнулась — то ли не услышала, то ли не узнала голоса своего спутника.
Оба они двигались медленно и неуклюже, как в воде. Но тяжесть при этом чувствовал один Лютинг.
Справившись с обувью, Изольда стянула ее и поднялась на ноги.
— Умница, — похвалил старик неприятным скрипучим голосом.
Девушка просияла.
— А теперь платье.
— Нет! — рванулся в ее сторону Таальвен.
И тут же ослеп, оглох от боли, которая прошила его тысячей острых игл. В следующую минуту он тяжело повалился на землю. Давящее чувство наконец покинуло принца, вместе с сознанием.
Принцесса медленно, как во сне, повернула голову. Кажется, ей почудился чей-то возглас. Но кроме них со Стефаном на лужайке не было никого.
— Что это? — Она обернулась, качнувшись.
Брат безмятежно пожал плечами, давая понять: призрачное эхо, не стоит внимания. И протянул принцессе сверток из плотной белой ткани.
— Надевай.
Изольда развернула подарок с любопытством и удивилась, разглядев простую грубую сорочку из некрашеного сукна. Единственным украшением была алая нить, пущенная по подолу, и такая же — у круглого выреза на шее.
Видя колебания гостьи, шаман добавил строго:
— Такого одеяния требуют традиции праздника!
Девушка послушно потянулась к пуговкам и лентам на платье, жрец хмыкнул удовлетворенно и направился к храмовому костру — подкинуть дров. Когда он вернулся, принцесса уже разглядывала себя в зеркальной поверхности черной чаши.
Хламида была ей велика — полы с красным кантом волочились по земле. Длинные рукава пришлось подвернуть, чтобы не болтались.
— Прекрасно, — заключил старик, нахлобучив на голову волчью морду. — Теперь ты готова.
Одежду Изольды он подхватил и поспешно унес прочь. Не заметив, к счастью, как девушка сунула в карман обручальное колечко — свадебный подарок Давена Сверра. Он напоминал о Лотарэ и данном ей обещании. Потому принцессе не хотелось расставаться с вещицей, даже по просьбе брата.
Пока мнимый Стефан прятал ее вещи, девушка огляделась как следует. Странно, но лужайка позади круглого храма в ее воображении все больше походила на площадь у замка Северин, построенную для ристалищ и пиров. Только размером была поменьше, Изольда смотрела на кое-как сколоченные лавки и столы, а видела удобные сиденья, застланные покрывалами и подушками. Кругом ей чудились шатры и разноцветные флажки на стенах вместо бараньих рогов.
Овцы и коровы в дальнем загоне превратились в чистокровных северинских скакунов, бьющих от нетерпения копытами. Скоро их оседлают бесстрашные рыцари и пустят галопом, состязаясь в скорости и ловкости верховой езды.
Заметив у кромки площади громадные деревянные барабаны, туго обтянутые овечьей кожей, Изольда приняла их за музыкальные инструменты, принадлежащие замковым менестрелям. Только играли они сами по себе, будто внутри каждого пряталось живое существо, неистово колотившее по стенкам, в надежде выбраться на свободу.
Придерживаясь за столы и спинки сидений, девушка бродила по храмовому двору, изумляясь все больше. Она была уверена, что вернулась в родное гнездо. И хотя позабытое, тревожное чувство еще теплилось в закоулках затуманенной души, вскоре ей стало легко и радостно. Когда возвратился укутанный в мех жрец, принцесса бросилась к нему.
— Ах, Стефан, как здорово снова оказаться дома! Но по какому случаю намечается пир?
— Садись. — Брат приобнял ее за плечи и подвел к сиденью, накрытому атласной тканью. — Ты все поймешь, когда праздник начнется.
От безжалостного взгляда кровь в жилах могла похолодеть, но Изольда видела знакомые серые глаза вместо колючих желтых огоньков, потому послушно опустилась на маленький трон. Стоило сделать это, как барабаны забили с утроенной силой. На площадь стали сходиться нарядные люди. Никого из них девушка не встречала прежде, но незнакомцы улыбались приветливо и выглядели важно. Вот только молчали, отчего обстановка вокруг воцарилась таинственная. Масла в огонь подлила глухая барабанная дробь. Инструменты издавали вибрирующие звуки, будто кто-то дергал натянутую железную струну или медный лист.
— Да начнется Тарнтейн! — провозгласил Стефан, усевшись рядом.
Прядь густых каштановых волос упала ему на лоб.
Гости несли на пир запеченную баранину и горячий хлеб, мягкий козий сыр и кувшины с красным вином. Яблоки, кукурузу, речную рыбу они водружали на столы, так что спустя четверть часа те уже ломились от угощений.
