И сам устроился на лету, облокотившись о призрачную спинку.
— Совсем рехнулся, — возвестил Таальвен.
Но принцесса шикнула:
— Тс-с… Он понемногу приходит в себя.
— Надеюсь, вы не против утки с яблоками? — тем временем распинался Зефир, разрезая невидимым ножом воображаемое мясо.
— Я бы точно от нее не отказался, — мечтательно протянул волк.
Изольда вежливо застыла у своей половины «стола», не зная, как поступить. Поддержать пир значило позволить несчастному заблуждаться и дальше, но правду говорить пока нельзя.
— Теперь, когда вино разлито в бокалы, расскажите мне о Ливе. — Висящий над полом ветер выглядел жутковато.
— Она живет в Долине ветров, — начала принцесса.
Зефир нахмурился.
— Вовсе нет. Ее дом в Небесном краю — неподалеку. Я покажу!
Он поднялся и, перемахнув через лестничные перила, легко спрыгнул на первый этаж. Полы накидки взметнули облако песочной пыли.
— За ним! — скомандовала девушка, и они с волком бросились вниз.
— Боюсь, он совершенно спятил. — Таальвен миновал ступеньки и пустился вдогонку.
Западный ветер толкнул ногой входную дверь, вылетел во двор. Казалось, он видит высохший разрушенный мир Небесного края иначе.
— Странно, что яблони еще не расцвели… Надо бы наломать Ливе сирени, она любит цветы… — монотонно бормотал юноша.
Шел он странно, петляя на ровном месте, обходя невидимые препятствия. Но, наблюдая за ним, Изольда почти видела зеленые рощицы, шумевшие здесь некогда, цветники и богатые пасеки.
Наконец ветер направился в сторону ближайших развалин, и принцесса потянула его за рукав.
— О нет! Не нужно ничего показывать.
Но было поздно. Зефир замер у разрушенного порога.
На месте трухлявых досок и разбитых камней девушка явственно представляла прочный дом с каменным крылечком, сладко пахнущую мхом крышу, окошки с резными узорами ставен. Нечто особенное видел и ветер.
— Лива жила здесь, выходила по ночам встречать меня. Помню, как однажды подарил ей серебряную мельницу — гостинец из горных королевств.
Он сжал в руках амулет и удивленно протер глаза. Ночь как назло выдалась светлая — обрушившиеся стены с обломками досок выглядели особенно безотрадно. Прошло какое-то время, прежде чем ветер осознал, что картина перед ним реальна. В ужасе он попятился, взвился в воздух.
— Что здесь произошло?
— Поразмыслим об этом утром, — миролюбиво предложила принцесса.
Свыкнуться с тем, что юноша умеет летать, ей пока не удавалось.
— Куда подевалась Лива? — Он спрыгнул на землю и запустил пальцы в пепельные пряди. — Вдруг ей нужна моя помощь?
Внезапно страшная догадка осветила серые глаза.
— Кто-то сломал крылья мельниц, разрушил Небесный край…
Безумие на его лице сменилось горестным выражением.
— Это был я… — Зефир сел на землю и сжал руками голову, продолжая повторять, — я… это был я…
— Выглядит хуже проклятия. — Таальвен сочувственно опустил уши.
— Так и есть… — Принцесса уселась рядом и обняла юношу за тощие плечи. Наблюдать за терзаниями бедолаги она не собиралась. — Все будет хорошо… Завтра мы выясним, что случилось в Небесном краю, а пока — спи. Сны избавят тебя от призраков прошлого, освободят из темницы помешательства…
Волк не слишком-то верил, что ее слова хоть как-то подействуют, но Западный ветер обмяк в объятиях девушки, перестал причитать и в конце концов положил голову ей на плечо.
— Все устроится, — шептала Изольда ласково. — Разум твой прояснится, утро расставит события по местам. А пока спи…
Полоски на руках терновой ведьмы ожили, волосы засияли золотом. Голубоватые искры появились в воздухе. Они возникали из ниоткуда, угасая так же внезапно, беспорядочно кружились вокруг принцессы. Огоньки оседали на ресницах и лохматой шевелюре задремавшего Зефира, покрывали темную волчью шерсть волшебной пудрой.
Ощутив крошечные разряды по всему телу, Таальвен затрепетал. Когда-то он уже видел подобное сияние — в колдовском костре вещуньи, много лет назад. Но теперь, казалось, то было в далеком забытом сне.
Не смея даже вдохнуть, волк наблюдал за кружевным хороводом голубых огоньков.
— Отправляйся туда, где печаль не потревожит твое сердце, — баюкала ветра Изольда.
Она и сама не понимала, что происходит, — лишь страстно желала помочь страдающему юноше. Но скорбь его была так глубока…
Ощутив на щеках горячие слезы, девушка пришла в себя.
— Ах, Таальвен, знал бы ты, как страдает его душа. Мысли Зефира спутаны: он больше не в силах выносить одиночество, но при этом обижен на Ливу из-за предательства. А вдобавок винит себя в разрушении Небесного края.
— Многое же ты поняла из его бессвязного бреда! — Волк был поражен.
Но вместо гордости за свои способности принцесса чувствовала лишь гнев.
— Бессердечный Хёльмвинд виноват в том, что Западный ветер провел взаперти десяток лет! Слышишь меня? — Она послала свой укор куда-то ввысь.
А затем поднялась, стараясь не потревожить своего подопечного. Но Зефир спал мертвым сном, даже оказавшись на земле.
— И как у тебя хватило наглости просить меня о помощи? — продолжила обвинять невидимого собеседника Изольда. — Да еще клеветать на Ливу! Сам посидел бы на этом пустынном клочке земли!
Таальвен Валишер огляделся. Кроме них троих, на пустоши не было никого, и волк начал опасаться за разум девушки. Но тут повеяло холодом, редкие колючки на обочине покрылись морозной коркой. Таальвен нахмурился, встречая Хёльмвинда пронизывающим взглядом зеленых глаз.
— Мой младший брат сам накликал на себя беды. И понес наказание за свою легковерность. В чем, скажи на милость, моя вина?
— В том, что вмешался в его дела! — грозно выкрикнула принцесса. — Если бы путь на остров был открыт, Лива давно освободила бы возлюбленного.
— Или связала бы его по рукам и ногам… Ты говоришь так, словно заглянула в мысли заклинательницы, — возразил бесстрастно Северный ветер.
— О нет. — Девушка смело уставилась в бледное красивое лицо. — Зато я побывала в раздумьях твоего брата, щедро сдобренных обидой и болью. Он почти сошел с ума! И все потому, что ты решил преподать ему урок.
— Прошу тебя, — устало потер виски Хёльмвинд. — Зефир всегда был склонен к бессмысленным грезам. Ему полезно подумать над последствиями своей неразумной дружбы с людьми.
— Поистине, ошибаются те, кто утверждает, будто человеческая жестокость не знает границ. — Девушка стиснула пальцы в кулаки.
Северного ветра ее негодование, похоже, ничуть не задело.
