В конце изнуряющего бесконечного похода она предстала перед ним — повзрослевшая, совсем другая. В облике принцессы не сквозило радости. Бескровное лицо покрывали черные полосы и завитушки, губы дрожали, пальцы лихорадочно сжимались.
— Нет…
«Разумеется, она потрясена», — рассудил Северин.
Он осторожно взял девушку за плечи, заглянул в потемневшие глаза.
— Это я, Хёльди… Теперь все будет хорошо.
Медленно, словно время для нее растянулось, терновая ведьма подняла голову и уставилась на брата невидящим взглядом. Ветви на ее руках и лице шевелились, кровь черными пятнами расплылась по платью.
— Что ты наделал?
Голос был чужим и хриплым, но Стефан подавил удивленный возглас.
— Он ранил тебя? Не волнуйся, я осмотрю царапину…
Он старался говорить как можно беспечнее и не пялиться при этом на сливовые узоры, но в груди похолодело. Значит, история с проклятием правда? И хотя принц предполагал, что с сестрой произошло несчастье, связанное с колдовством, он поразился увиденному.
— Не смей! — неожиданно рявкнула девушка.
— От испуга ты плохо соображаешь, — попытался образумить ее брат, но Изольда толкнула его и с легкостью вырвалась.
— Кто просил тебя вмешиваться?!
Удар оказался неестественно сильным — Стефан попятился, чуть не шлепнувшись в грязь.
— Изольда… — Он беспомощно замер посреди поляны.
— Ты заплатишь! — грозно воскликнула она.
Не желая верить, что принцесса изменилась под действием чар, брат подался к ней и в следующее мгновение очутился на спине за деревьями. Понять, как это произошло, он не успел. Но перемещение оказалось очень кстати, поскольку рядом с терновой ведьмой уже бушевал черный вихрь.
— Что за…
Растрепанный Зефир молча подал Стефану руку.
— Что здесь происходит? — только и сумел вымолвить тот.
— Ох, ваше высочество, — Западный ветер сокрушенно покачал головой, — как не вовремя вы появились…
— О чем ты говоришь? Я спас принцессе жизнь!
— Напротив. — Юноша с пепельными волосами указал в центр поляны. — Только что вы метко поразили своего друга — Таальвена Валишера и, боюсь, отобрали у Изольды последнюю надежду на счастливый конец.
С сомнением взирая на Зефира, северинский принц выглянул из-за черных стволов и потрясенно отступил в глубь рощи. Западный ветер оказался прав: у ног обезумевшей девушки лежал раненый Лютинг Мак Тир.
Между тем, потеряв брата из виду, терновая ведьма принялась крушить Мертвый сад. Призванный ею ураган приминал к земле осины, словно соломинки, вгрызался во влажную почву, оставляя глубокие воронки. Из борозд, словно в волшебной сказке, тянулись растения. Ветви их сплошь покрывали колючки, стебли изгибались хищно, стараясь оплести как можно больше леса.
О Стефане Изольда позабыла мгновенно. Ужас захватил ее, ярость сдавила горло огненной хваткой. Еще немного, и причина возникновения самих чувств растворится в бурлящем круговороте.
Но вот принцесса окинула луговину рассеянным взглядом — вдалеке распластался на земле молодой мужчина. Его сильные руки были широко раскинуты, темные с проседью волосы прикрывали лицо. Наряд составляли одни лишь узкие бриджи, словно незнакомец только что выбрался из постели. Картину дополняла стрела, торчащая из груди.
Шум в ушах девушки помалу смолкал, помешательство отступало, хоть терновник по-прежнему возводил вокруг поляны неприступные стены.
— Таальвен Валишер, — вспомнила она, бросилась к окровавленному Лютингу и упала на колени. — Нет-нет-нет! Глупый волк…
Арбалетный болт вошел в грудную клетку принца наполовину. Не требовалось звать лекаря, чтобы понять: рана смертельная. Изольда осторожно убрала с его лба курчавые прядки. Ниже шеи она старалась не глядеть.
— Как же так? — Мысли хаотично вертелись в голове.
К ее удивлению, Таальвен шевельнулся и распахнул изумрудные глаза.
— П-принцесса? Это сон? — Но жуткий булькающий кашель не дал ему договорить.
Тонкая струйка крови потекла по небритой щеке.
— Нет, — пряча лицо в ладонях, застонала девушка.
Как всегда прекрасна… Лютинг зачарованно коснулся ладонью золотистых волос. Поверить в реальность происходящего было сложно. Но все же он напрягся, вырывая из мрака последних недель цельные воспоминания.
Бесконечные лес, погоня, неутолимая жажда, донимающая изнутри, проникающая даже во сны…
— Память как решето, — пожаловался хрипло приморский принц.
Наконец взгляд его упал на длинную царапину Изольды. Чернильная кровь пропитала вспоротый рукав.
— Кто это сделал?
Она не ответила — лишь спрятала руку за спиной. Таальвен нахмурился. Отчего-то казалось крайне важным выяснить, кто причинил вред его невесте. Словно он знал этого человека, долгое время вел с ним яростную борьбу. Внезапно Мак Тира осенило, мысли наполнились жутким знанием.
— О нет! На тебя напал я?
— Не о моих ссадинах тревожься, — в сердцах бросила принцесса. — У самого беда похуже.
Он с трудом приподнял голову и окинул собственную грудь изумленным взглядом. Так вот отчего внутри все горело, а тяжесть давила, как морская толща. Вот почему дышать было сложно, в глазах то и дело темнело…
— Всемогущие боги, — промолвил Лютинг, — я умираю!
— Нет. — Изольда вцепилась в его пальцы. — Нужно только вытащить стрелу.
Принц хохотнул и тут же захлебнулся горячей жидкостью с противным металлическим привкусом.
— Поверь мне, — он кашлянул, выплевывая кровь, — это делу не поможет. Лучше оставь все как есть.
На решительном лице принцессы ясно читалось, что опускать руки она не собирается.
— Зато я снова человек, — проговорил Таальвен, силясь скрыть нахлынувшую боль за показным ликованием.
— Ненадолго, — возразила Изольда. — Терновое колдовство ослабевает, когда ты теряешь силы. Но стоит тебе исцелиться, оно снова обретет власть над обликом проклятого… Ты не умрешь, Лютинг Мак Тир!
На мгновение Таальвен позабыл о терзавшей его вине за то, что чуть не убил свою юную невесту. Мучительная боль тоже отступила.
— Неужели тебе известно об… обо всем? — даже смертельно раненному, проклятие не давало ему озвучить правду.
Девушка кивнула, закусывая губу.
— Прямо гора с плеч. — Он попытался изобразить улыбку.
Теперь можно отправляться к праотцам со спокойным сердцем. Но Изольда, кажется, не разделяла его смирения.
— И это все, что ты скажешь? Я заколдовала тебя! Из-за меня ты страдал в волчьей шкуре целый год!
