Только сейчас принцесса заметила, как он обеспокоен.
— Либ уверял, что ты отослала его прочь и сама отправилась брату на выручку. Но Лотарэ, поспешившая за помощью, давно вернулась, а от вас двоих никаких вестей…
— Почему же он не летит сюда? — задала давно мучивший ее вопрос девушка.
— Не может. Говорит, ты заколдовала его…
— Когда? — Она не поверила своим ушам. — Как?
— Приказала Ветру ущелий убираться прочь и не приближаться к озеру… Вот ему и не удается перемахнуть через горы, как бы ни старался. Я сам видел… Но это пустяки… — Он принялся нервно выдергивать кисточки из подола короткого плаща. — Ты возвратилась из омута одна, значит, мой брат…
— Вовсе нет, — поспешила успокоить его принцесса. — Он жив, хотя не вполне невредим.
Западный владыка с облегчением плюхнулся на траву.
— Слава Розе Ветров! Я знал, ты спасешь его… Но какого вихря ему понадобилось соваться в трясину, да еще в одиночку? Что за блажь нашла на Хёльмвинда?
— Он… хотел спасти Лотарэ, — не желая рассказывать обо всем, что произошло в Железном доме, протянула девушка.
— Самоубийство! — хлопнул себя по колену ветер. — Большей глупости в жизни не видал.
— А я вот видел, — раздалось совсем рядом. — Как один безмозглый верховный десять лет просидел на цепи из-за любви к жадной чародейке. А потом еще и прощения у нее просил — абсурдная выходка!
— Хёльмвинд! — В один голос воскликнули Зефир с Изольдой.
— Ты не ранен? — Брат опрометью подлетел к нему, вздымая вокруг принцессы небольшой ураган.
— Нет, — прохрипел хмуро Хёльм и потер горло.
Страшные отпечатки так и не сошли, правда, выглядели бледнее. От глаз Изольды не укрылось, что ветер стоит на земле, хотя обычно предпочитал не касаться ее босыми ступнями.
— Значит, все в порядке? — Юный верховный покосился на сочный синяк на скуле брата.
Тот ухмыльнулся язвительно.
— Лучше и быть не может… Что ты здесь делаешь?
— Пришел тебя оплакивать.
— С этим ты поторопился. Как видишь, я жив-здоров.
Зефир сложил руки на груди и заявил поучительным тоном:
— Потому что Изольда тебя вытащила. Страшно подумать, что бы случилось, если бы не ее помощь! Трясина для ветра — верная гибель, из лап болотного короля не вырваться…
— Хватит! — раздраженно оборвал его Хёльмвинд. — Мы с тьер-на-вьер сполна обсудили тему, и новые нравоучения я терпеть не намерен.
Изольда смущенно потупилась. К счастью, Западный ветер не придал реплике брата значения.
— Но, Хёльм…
— Замолчи, — устало осадил его Северный владыка. — Лучше доставь ее в Железный дом.
Он ткнул пальцем в сторону принцессы, и она внутренне сжалась: даже в глаза не смотрит.
— А как же ты? — заволновался Зефир.
— Полечу следом.
— Но воздух едва тебя носит…
Северный владыка не дал брату закончить. Резко развернувшись, он зашагал в сторону гор.
— Сложно представить более скверный характер, — тяжело вздохнул сероглазый юноша. — В обычной жизни его еще можно стерпеть, но, если что-то случается, Хёльм становится невыносимым.
Изольда снова промолчала. Она-то знала, на кого злится хозяин Железного дома.
— Ладно, — поскреб затылок Зефир. — Забирайся ко мне на закорки и держись крепче. И лучше затяни шнуровку потуже, чтоб не унесло.
Принцесса зарделась, догадавшись, что он говорит о плаще Хёльмвинда. Захотелось объяснить, что верховный лишь одолжил его. Но озабоченный другими вопросами ветер не обратил внимания на ее замешательство.
— Готова? — спросил он.
Девушка взобралась ему на спину и обвила шею руками.
— Я постараюсь держаться ровнее, — пообещал Зефир и осторожно взлетел, придерживая принцессу за ноги.
Полет был медленным, не в пример скачкам, которые Изольде приходилось переживать верхом на Блифарте. Но ее теперь не волновала высота. То и дело девушка оглядывалась, надеясь приметить волну белых волос, ощутить на коже морозный вихрь. Напрасно: Хёльмвинд не следовал за ними. Сможет ли он сейчас подняться в небо? Ведь за ночь раны его не затянулись. Неужели тьер-на-вьер лишила ветра последних сил?
Принцесса закрыла глаза и напрягла зияющую прорехами память. Ну же, как Северный владыка пришел в себя? Что случилось потом? Ответов не было, зато через пару мгновений противно заныло в висках. Воспоминания скрывались за плотной завесой, приподнять которую девушка не могла, как ни старалась.
Когда Зефир мягко спрыгнул на каменное крыльцо Железного дома, она уже не пыталась заглянуть в прошлое, только снова и снова вертела в голове образы последних дней.
— Мы на месте, — на всякий случай объявил ветер, и принцессе пришлось сделать над собой усилие, чтобы расцепить окоченевшие пальцы.
— Изольда! — Испуганная Лива кинулась ей навстречу и подхватила, когда девушка не устояла на ногах. — Какое счастье, что ты цела… а где твой брат? — Вопрос был адресован уже Западному ветру.
— Обещал лететь следом, но, видимо, отстал по дороге. — Юноша вгляделся в облака, воинственно громоздящиеся на горизонте.
— Заточение в темнице Давена Сверра не прошло даром, — наконец подала голос принцесса.
— Надеюсь, он доберется. — Кудесница мысленно прикинула, когда же начнется снежная буря. В том, что грозные тучи несут в себе вьюгу и всполохи молний, она не сомневалась.
— Ураган ему нипочем, — проследил за ее взглядом Западный ветер. — Лишь бы преодолел горную гряду.
— Может, вернешься за ним? — несмело предложила Изольда.
Зефир с досадой ткнул мыском сапога каменистую почву.
— Хёльм откажется от помощи. В придачу взбучку мне устроит.
— Тогда дождемся его в чертоге. — Заклинательница поежилась и подняла ворот короткой шубки повыше. — Холодно…
Принцессе хотелось остаться, устроиться на жестких ступенях крыльца и всматриваться в сизую от надвигающейся метели даль, пока в ней не мелькнет знакомая фигура. Но заявить об этом она не решилась. Вдруг Лива или Зефир догадаются обо всем, что случилось между ней и Хёльмвиндом?
Покорно девушка последовала за кудесницей. Стоило им войти в холл, как на верхней лестнице что-то загрохотало. Это Либ опрокинул тяжелую мраморную вазу, вихрем пронесся под потолком и заключил Изольду в крепкие объятия.
— Ты спасла ее, как и обещала! — От радости он стиснул Изольду еще сильнее.
— Ох! — Она болезненно поморщилась, потирая предплечье.
— Да у тебя рана! — заметила заклинательница.
Ее тонкие брови сошлись над переносицей, острое личико сделалось озабоченным.
