— Итак, обсудим дальнейшие планы…
— Подумаешь о них на досуге, запертый в своем замке, словно в темнице. — Принцесса сверкнула черными глазами, резко вскидывая руку.
Повинуясь этому жесту, сквозь пол покоев проросли побеги дикой сливы и мгновенно оплели хозяина омута, надежно припечатав его к сиденью.
— Ты поклялась кое-что сделать для меня! — пискнул он, пытаясь сбежать от колючих ветвей.
Но не тут-то было. Терновник держал крепко.
— И выполню обещание! — дрожа от переполнявшей ее силы, подтвердила Изольда.
— Тогда к чему путы? — досадовал Давен Сверр.
— Чтобы ты ненароком не передумал превращаться.
— С какой стати? — Он тщетно пробовал перепилить ветку ногтями.
Опьяненная силой и гневом тьер-на-вьер взъерошила волосы, закружилась по комнате.
— С той, что превращение предстоит далеко не безболезненное. Ветки удержат тебя на месте. Мы же не хотим, чтобы ты сбежал на половине заклинания, обезумев от боли?
— Ты не говорила, что будет больно. — Блестящие глаза болотника расширились. — Я передумал!
Изольда вытянула перед собой руки, сладко потянулась и прохрипела низким чужим голосом.
— А мне плевать!
Она подскочила к королю и вцепилась ему в волосы, запрокидывая голову.
— Стража! — завопил ослепленный рывком Давен Сверр.
— Напрасно, — улыбнулась ведьма. — Никто не услышит тебя. Никто не придет. Сама судьба на моей стороне, ведь однажды произнесенная клятва должна сбыться во что бы то ни стало.
— Нет, нет! — извивался в цепких ветвях болотник. — Я освобождаю тебя от нее! Можешь уходить, только отпусти меня.
Теперь он струсил не на шутку. Но девушка лишь скривилась брезгливо и приложила палец к его губам.
— Молчи, болотный король, не мешай мне творить чары.
— На помощь! — что есть мочи заорал он, но на зов не явился ни один тритон.
Принцесса щелкнула пальцами, и колючая лоза закрыла пленнику рот на манер кляпа.
— Мфх… Вхр! — сыпал ругательствами болотный король.
Безжалостная тьер-на-вьер забавлялась вовсю. Прикрыв страшные глаза, она зашептала:
— Я — владычица Тьер-на-Вьер, проклинаю тебя, Давен Сверр. Отныне ты будешь обречен влачить существование в жалком человеческом теле, не способном уберечь тебя от воды, подводных чудовищ и времени…
Ведьма взмахнула изодранным рукавом, поднимая воющий вихрь. Стены покоев под его бешеным натиском пошли трещинами, шипастые ветви стремительно разрушали потолок, протягивая к земле ростки, наглухо заплетая проем окна.
— Ты будешь стареть, как всякий смертный, и в конце концов умрешь. Хотел стать слабым и беспомощным, болотный король? Ну так будь же! Никогда тебе не сбросить оковы моего колдовства…
Она зашлась диким хохотом, а отсмеявшись, добавила нехотя:
— Разве что объявится сумасшедшая утопленница, обязанная тебе своей преждевременной кончиной, которая по доброй воле согласится стать твоей женой. Найдешь такую, и снова обретешь прежний вид!
Как только прогремели последние слова тернового проклятья, Давен Сверр дернулся от пронзившей тело боли. Казалось, кто-то ударил его по спине, сломал позвоночник и теперь вырывает кости прямо с мясом.
— М-м-м! — только и сумел прокричать несчастный.
Чары терзали его, заставляя суставы выпрямляться, перепонки на руках зарастать, пальцы укорачиваться в размерах. И от этого нутро горело, будто болотный король проглотил сгусток пламени.
Он выл и вертелся, грыз проклятый сливовый стебель, шипел, но выбраться из терновых объятий не мог. Тем временем разводы и синюшные пятна на зеленой коже начали исчезать, сама она посветлела, сделалась более тонкой, незащищенной. Глаза повелителя трясин увеличились, а затем начали стремительно меняться, превращая черные угольки в обыкновенные человеческие зрачки.
Давен Сверр уже не кричал, лишь дергался судорожно, пытаясь удержаться на поверхности сознания.
Взглянув на плоды своей работы мельком, тьер-на-вьер устало попятилась, упала на кровать. На смену мощному выбросу колдовства пришли пустота и бессилие. Отметины на теле успокоились, незаметно превратившись в нарисованные.
И вот уже на подушках, придерживая гудящую голову, лежит Изольда Северин.
Колючие побеги, почти разрушившие комнату, медленно уползли прочь, скрылись в трещинах стен и потолка. Тело болотника, лишенное поддержки, безвольно обмякло. Давен Сверр мешком повалился на пол — жалкий, едва живой.
Принцесса с интересом взглянула на бывшего жениха. Он стал чуть ниже ростом, с волос сошла зелень, уступив место бесцветному мышиному оттенку. Вытянутое лицо почти не изменилось — только зубы обрели другую форму. Ладони у короля по-прежнему были непропорционально широкими, плечи — худыми. И вообще выглядел он на редкость нескладно. От былого величия не осталось следа.
— Ты жив, Давен Сверр? — отдышавшись, позвала Изольда.
Он жалобно застонал.
— Значит, все в порядке… — Девушка молча глядела, как король, шатаясь, поднимается, как кривит тонкие губы от боли и унижения.
— Я уничтожу тебя, — прохрипел бывший повелитель топей, приноравливаясь к новому, более слабому голосу.
— За что? — возмутилась принцесса. — Я всего лишь выполнила обещание.
— …Но сам марать руки не стану… Стража!
Он проковылял к двери, с трудом удерживаясь на ногах, и, распахнув ее, рявкнул в темноту коридора:
— Ко мне, тупицы!
Гулкое эхо отскочило от стен, унеслось в лабиринты болотного дома, возвещая его обитателям о чужаке. Болотный король еще не понял, что именно произошло, но жуткая догадка теплилась на дне его души чадящим огоньком.
Так и не дождавшись прислуги, Давен Сверр бросился в главный холл.
— Эй, черти, тритоны, тащите сюда свои щупальца и хвосты!
Изольда с печальным вздохом двинулась следом. Она-то знала, что властелин омута больше таковым не является. Став человеком, он растерял свою колдовскую силу, как и власть над подводными тварями.
Прихрамывая на левую ногу, король кое-как доковылял до обеденного зала. Один из чертей как раз воровал со стола угощение.
— Ну-ка принеси мне обед! — махнул болотник повелительно.
Чудище зашипело и злобно уставилось на человека, прикидывая, успеет ли броситься на него и утащить в трясину, пока на запах свежатины не явились другие. А в глубине комнаты зашевелились утопленницы, привлеченные дыханием живого мужчины. Давно они не обнимали теплые плечи, не целовали жаркие губы.
— А ну пошли прочь! — шарахаясь от бывших прислужниц, сладострастно тянущих к нему руки, взвизгнул болотник. — Что здесь происходит?
