Гаранин снова кивнул. Он знал подробности эксперимента со звуковым оружием, но высказывать своё мнение о действенности системы «АУ» не спешил.
– А если стрелок промажет? – поинтересовался Барсов.
– При попадании в стену или твёрдый предмет солитон дробится на капли и превращается, образно говоря, в звуковой град, каждая «градина» которого несёт сотрясение воздуха.
– Гром?
– Можно сказать и так.
– А если не промажет?
– Эффект рассеивания солитона будет нелинейным, но разряд всё же услышат: он похож на звук лопнувшего воздушного шарика.
Барсов покачал головой:
– Звук – это по сути след. Идея мне нравится, но расследование, если оно начнётся, всё равно выведет следаков на разработчиков спецтехники, а от них ниточка потянется к спецслужбам. Ваше мнение, Максим Олегович?
Калёнов очнулся от раздумий:
– Я за простой вариант, без экзотики.
– То есть ДТП?
В глазах Евы запрыгали насмешливые искорки.
– Простота не всегда гарантирует успех операции, товарищ полковник. Вам ли с вашим опытом не знать? Экзотику, как вы говорите, намного сложнее идентифицировать, чем применение яда или искусственных насекомых. Если уж выбирать совсем простой вариант, то надёжнее гранаты в окно ничего нет.
Гаранин улыбнулся.
– Согласен, самый простой способ ликвидировать негодяя – выстрел из гранатомёта в окно квартиры объекта. Но это будет классифицироваться как теракт, а мы не игиловцы и не украинские партизаны. Я за ДТП. Когда вы планируете провести операцию?
– Через два дня, – ответил Барсов. – По нашим данным, Хабибуллин на своём красном болиде собрался принять участие в супергонке июня «Loud shot».
– «Громкий выстрел», – перевёл Пугачёв.
– На волоколамской трассе?
– Нет, на Лужковском полигоне между Богородским шоссе и улицей Олений Вал.
– Хорошо, жду раскладку средств сопровождения, надо заранее запланировать. – Гаранин вышел.
– Мы больше не нужны? – вежливо спросил Калёнов.
– Давайте обсудим варианты работы с остальными банкирами, – сказал Барсов, размышляя, кого имел в виду Калёнов под местоимением «мы».
– Не возражаю.
– Кирилл? – посмотрел на Пугачёва Вениамин.
– Варианты подготовлены с учётом индивидуальных пристрастий объектов, – начал главный стратег ГОН. – Первый зам Хабибуллина утонет в бассейне. Второй зам упадёт в яму – рядом с его гаражом ремонтники разрыли теплотрассу. Господин Кузьмин после употребления большой дозы алкоголя захлебнётся в ванной.
Ева и Калёнов с одинаковой брезгливостью посмотрели на майора.
Калёнов покачал головой:
– Не слишком кардинальное решение?
Барсов прищурился:
– Вам их жалко? Эти люди, а точнее – нелюди, спокойно грабят страну, нас с вами, и при этом живут на широкую ногу, не стесняясь тратить выплаченные Западом сребреники. Знаете, где живёт, к примеру, тот же Кузьмин?
– Ни малейшего понятия.
– В элитном квартале «Ай Эм» между Кожевнической улицей и Шлюзовой набережной. Квартира площадью двести двадцать квадратных метров, стоит около ста миллионов, три минуты до Садового кольца, встроенный в цоколь гараж стоимостью в два миллиона. Великолепный вид на Москву-Сити, на Swissotel «Красные Холмы» и набережную.
– Ну и что?
– Вы можете себе позволить купить такие апартаменты?
Калёнов промолчал.
– А он между тем всего лишь начальник отдела Нацбанка.
– Мне всё равно не нравится, что мы делаем. Чиновники достойны наказания, слов нет, но их должно судить.
– При нашем правительстве и коррумпированной судебно-прокурорской системе это невозможно. Впрочем, я не хочу дискутировать на эту тему. Вы с нами, товарищ полковник, или мне довести вашу позицию до командования?
Калёнов помедлил.
– С вами. Пока.
– Что значит – пока?
Калёнов поднял на Вениамина невероятно спокойные глаза.
– Это значит, товарищ майор, что я ещё не пришёл к окончательному решению. В случае необходимости я и сам могу довести до командования свою точку зрения. Разрешите идти? Сегодня я хотел бы побыть дома.
– Идите, – кивнул Барсов, сдерживаясь. – Только будьте осторожны, мы ещё не знаем реакции Бескудникова на разворот его псов.
Калёнов вышел.
Барсов посмотрел на Еву:
– Ева Ивановна, надеюсь, вы останетесь?
– Нет, – встала женщина, – мне тоже надо навестить кое-кого в Москве. Разрешите?
– Конечно, – кивнул Барсов, расстраиваясь, но стараясь не показывать своих чувств. – Завтра сбор в десять.
Ева вышла.
Барсов крепко потёр лоб кулаком. Почему-то он был уверен, что военспец догонит Калёнова и они уедут вместе.
Но он ошибся. Аналитики команды выехали с территории базы каждый на своей машине.
* * *
Трасса для «элитных» гонок в черте Москвы была выделена гонщикам ещё при мэре Лужкове, почему её и прозвали Лужковской, хотя проходила она по Малому Оленьему и Малому Ширяевскому проездам на территории парка культуры и отдыха Сокольники, между Богородским шоссе и улицей Олений Вал. Так как проезды пересекались, они образовывали неровное кольцо общей протяжённостью в четыре километра, по которому и носились суперские «БМВ» «семёрки», эрэски «Ауди», «Мазератти», «Бугатти» и «Порше».
В этот тихий июньский вечер поучаствовать в гонках «Loud shot» собрались больше тридцати действительно крутых тачек, управляемых известными в столице шоуменами, бизнесменами, чиновниками и бандитами, поэтому и зрителей хватало, наблюдатели ГОН насчитали их не меньше пяти сотен. Среди них затерялись и оперативники ГОН, принимавшие непосредственное участие в операции, которых отобрал Барсов. Всего в группе насчитывалось восемь человек, в том числе Калёнов и Ева Лузгина, изъявившие желание посмотреть на «цирк».
Кроме того, вели группу операторы службы наблюдения и информационного сопровождения, использующие технику последнего поколения, в том числе миниатюрные беспилотники, и Барсов получал на свои очки дополнительной реальности (плюс акустические гаджеты в ушах) все необходимые для руководства операцией данные.
В половине десятого, когда солнце уже нырнуло за стену деревьев парка, он поставил свой служебный «Мерседес» в тупике Малого Тихонова переулка и в сопровождении Ядвиги Ланской, одетой соответственно «автомоде» в кожаные шорты, майку с изображением болида «Формулы-1» и кожаную косуху, двинулся к зрительской тусовке, заполнявшей потихоньку близлежащие переулки, проезды и аллеи парка.
