– Значит, Мадлен и Жиль – все-таки парочка?
– Ну, тогда, в Шлирштадте, они были парочкой… Сейчас, по-моему, уже нет… Но самое главное: я-то свободен!
Жан-Пьер полуобернулся и окинул Татьяну хищным, раздевающим взглядом, а потом вдруг схватил за талию и привлек ее к себе. Он, кажется, весь горел от страсти. Попытался поцеловать ее в губы… Но она рывком высвободилась и отскочила от него. И тут произнесла – почему-то, из странной удали и озорства, по-французски (а ведь знание их языка, о котором не ведали ее спутники, давало ей хоть крохотное, но преимущество над ними):
– Если ты одной рукой держишь руль, а другой – обнимаешь девушку, то оба этих дела ты делаешь одинаково плохо!
– О, ты изъясняешься по-французски! – воскликнул парень. – Я же говорил, что ты совсем не та, за кого себя выдаешь, дорогая Ассоль (или Таня?).
– О, нет! Давай перейдем на английский! – взмолилась она. – На вашем языке я заучила всего несколько фраз… Эта, по-моему, была слоганом в рекламной кампании за безопасность движения… Разговорную речь я совсем не понимаю…
Парень что-то быстро проговорил по-французски – Таня и впрямь не разобрала ни слова. Покачала головой:
– Не понимаю…
– Кажется, действительно не понимаешь, – перешел на язык Шекспира француз. – Я говорил о том, что ты прекрасна. Неподражаема. Совершенна…
– Мы остановились на том, как ты познакомился с Мадлен и Жилем, – не приняла его игры Таня. – Что было дальше?
И Жан-Пьер вроде бы сосредоточился на штурвале, локаторе и навигационной системе, но одновременно продолжал болтать.
…Очевидное богатство новичков (столь же молодых, как он сам) тоже, конечно, его слегка расстраивало. А еще просто хотелось с ними подружиться. И однажды ночью, когда Жан-Пьер вышел покурить, он случайно заметил, как из гостевого коттеджа (номер люкс, с джакузи и выделенным Интернетом) выскользнули Жиль и Мадлен. И, взявшись за руки, направились за территорию клуба, к роще…
Жан-Пьер вовсе не был извращенцем-вуайеристом, но тут не удержался. Украдкой последовал за ними – и с удивлением обнаружил, что парочка выбралась из домика отнюдь не для того, чтобы предаться романтическому сексу на лоне природы. Эти двое на опушке, в ярком свете луны, тренировались. Они устроили спарринг – то ли по карате, то ли по тайскому боксу, Жан-Пьер тогда не разбирался. А в другой раз он застал их на ярмарке в ближайшем городке в местном тире, причем стреляла парочка так, что вокруг них собралась целая толпа болельщиков.
Молодой человек был заинтригован. И однажды ночью, когда богатые соотечественники отправились в лес тренироваться, словно бы случайно попался им на глаза. Мадлен взглянула на него с интересом, однако Жиль был разгневан, и разговор едва не скатился к оскорблениям. Но Жан-Пьеру все же удалось заставить их себя выслушать. Он ни о чем не просил – просто рассказал о своей несостоявшейся карьере математика и о том, что ветер свободы ему куда милей. И закончил так:
– Мне нравится жить здесь, в Шлирштадте. Но вы, по-моему, живете еще интересней.
Жиль в ответ на его проникновенную речь лишь усмехнулся:
– Каждому свое. Мы тебе ничем помочь не можем.
А Мадлен мимолетно улыбнулась:
– Мечтай обо мне, Жан-Пьер. Мечтай. Я люблю красивых мужчин. И, может быть, когда-нибудь твое рвение будет вознаграждено.
И, к его радости, однажды она действительно ему позвонила.
…С тех пор прошло четыре года. За это время они объездили весь мир. Летом – восхождения в горы. Весной и осенью – испанская Тарифа (серф, яхтинг). Зимой – в Китай, там до сих пор остались достойные школы восточных единоборств. А еще, мимоходом, – дроп-зоны, тиры, экспедиции на выживание…
…И, конечно, работа. Эта часть рассказа Татьяну интересовала больше всего, однако здесь Жан-Пьер сразу стал скуп на слова. Или действительно мало знал?
С заказчиками дела всегда ведет Жиль, они с Мадлен никого из них даже ни разу не видели. Да, задания порой бывают на грани закона, а еще чаще – уже за его гранью, но платят им более чем щедро И всегда есть возможность отказаться. Или вообще уехать в долгий, месяца на три, отпуск.
– Кто ваш заказчик на этот раз? – быстро спросила Татьяна. – И что он заказал? Точнее – кого? И при чем здесь я?
– Ты? Ты ровным счетом ни при чем. Ты совершенно случайно стала путаться у нас под ногами.
– Ой ли? – переспросила Таня. Она хорошо помнила чуть ли не первую реплику французов на катере: те якобы подозревали, что она и Костенко связаны между собой.
– Да, – без зазрения совести солгал Жан-Пьер. – По-моему, Мадлен просто пожалела тебя. А ты, между прочим, провалила нам задание. Ну, или почти провалила. Скажи спасибо, что мы благородные люди. Иначе валялась бы в том доме с дыркой в затылке. Как ты понимаешь, спасать тебя нас никто не уполномочивал. И платить за твое счастливое избавление от смерти – никто не будет. И ты, хотя бы в благодарность за то, что мы сохранили тебе жизнь, должна быть со мной поласковей.
– А за что вам заплатили? И кто вам платил на этот раз?
– На эти вопросы я не могу тебе ответить.
– Не можешь? Или не хочешь?
– И – не могу. И – не хочу. Ответы на них вне моей компетенции…
Жан-Пьер посмотрел на экран устройства «джи-пи-эс»: там белым прямоугольником отмечалось местоположение катера. Слева на экране громадиной раскинулся остров. Совсем скоро лодка достигнет его северной оконечности, обогнет его и направится в порт.
– Осталось минут десять до ВПР… – заметил француз, словно мимоходом, будто о чем-то не значащем.
– Что такое ВПР? – нахмурилась Татьяна.
– О! А еще парашютистка! ВПР – время принятия решения…
– Кто же должен будет его принимать? – спросила она.
– Естественно, ты.
– И в чем заключается мой выбор?
– Ты говоришь «нет» – и тогда мы поворачиваем к западу, в порт острова Милос, где ссаживаем тебя на берег. А если ты говоришь «да» – мы идем дальше на север, в сторону материка, к Афинам. Прошу тебя – соглашайся!
– Соглашаться – на что? Переспать с тобой?
– О-о, вот ты и проговорилась! – обидно расхохотался парень. – Ты тоже, видимо, в глубине души хочешь нырнуть со мной в койку!
Татьяна жгуче покраснела и порадовалась, что в темноте рубки этого не видно. Что-то разучилась она общаться с мужчинами, флиртовать с ними, подзуживать – и мгновенно осаживать. Все ее переигрывают – и Зет тогда, на Серифосе, и Жан-Пьер сейчас.
– Но я столь мелко не плаваю, – продолжил француз. – В смысле, никогда ни одну девушку ради секса не шантажировал. И шантажировать не собираюсь. Я привык ложиться с ними в кровать по обоюдному хотению.
– Тогда выражайся яснее, – зло сказала Таня, – что тебе от меня надо?
