Даже нелепая попытка привлечь внимание, когда Симон встал и при всех подошел к столу вампиров, стукнув по нему кулаком, не помогла. Правда, Морис ехидно сверкнув глазами, предложила ему место рядом с собой: мол, если есть желание поужинать за этим столом, то здесь тебе всегда рады. Дороти Пейн язвительно высказалась, что Спенсеру стоило бы показаться целителю. Вдруг он серьезно болен, и даже не подозревает об этом?
Итак, Конни его игнорировала. И все бы ничего, не будь между ними магической связи. Со слов подруги, Симон знал, что показательное неприятие партнера может причинить вампирке сильную боль. Почему же она так поступает? Может, действительно нашла способ освободиться от партнерства? Или же Конни похитили, и подменили кем-то другим?
Симон ворочался, пытаясь заснуть, гоня от себя неотвязные мысли об Эмме. Но на душе с каждой минутой становилось все тревожнее.
«Партнеры способны чувствовать друг друга. Если Эмме Конни будет грозить опасность, ты об этом узнаешь», – кажется, так говорила Анита. Неужели сейчас, в эту самую минуту, с Эммой случилась беда?
Наконец, не выдержав, Симон поднялся, зажег свечу и быстро оделся. Он не слишком любил использовать магию для собственных нужд, но сейчас особый случай. Он раскрыл книгу и быстро нашел заклинание поиска. Если Эмма у себя в комнате, он тоже может ложиться спать.
Однако, вместо комнаты Эммы, Симон увидел ровную площадку Западной башни, относившейся к территории вампиров. Что она там делала, ночью, в одиночестве? Симон взглянул на часы, минуту назад отбившие половину двенадцатого, и принял решение…
***
Эмма Конни никак не напоминала счастливую «принцессу» вампиров, какой её привыкли считать. Утренняя встреча со Спенсером и Родани вывела её из себя. Часть души буквально требовала выцарапать глаза нахалке, посмевшей прикоснуться к её партнеру. И никакие мысленные уговоры типа – «Мне плевать, что делает Спенсер» – на нее не действовали.
Правда, злиться Эмме мешали все, кому не лень. Накануне она приняла зелье, ослабляющее собственную притягательность для окружающих. Но, тем не менее, за этот день её утомили даже вампиры, хотя последние обычно раздражали наследницу Конни, куда меньше остальных. А что уж говорить о впечатлительных смертных…
Ученики «утреннего курса» ходили за ней по пятам, буквально пожирая глазами, и только острый язычок Дороти, и крепкие кулаки Кортни и Джелли, заставляли их держаться на расстоянии.
Вечером не удалось расслабиться, даже находясь в собственной спальне. Под дверь подсовывали уже третье любовное письмо, несмотря на защитные чары, и то и дело стучались, ненавязчиво приглашая на приватный разговор. Потом пришла Дороти, пытаясь уговорить её прогуляться в парке.
Затем в дверь постучала Морис, нарочито взволнованно спрашивая, все ли с Эммой в порядке. Вампирка уже дернула защелку двери, когда вспомнила, что некоторым лучше не открывать. Кто знает, что еще придумала «заклятая подружка».
Эмме давно хотелось высказать Родани все, что она о ней думала, но недомогание, слабость, которую она не могла преодолеть, мешали сосредоточиться.
В голове постоянно крутились воспоминания о том вечере, когда на неё напал Берли. Было тогда что-то, с чем она, Конни, не смогла справиться. И глупец Ким тут не причем. Но, что же она, Эмма, упускает из виду?
Конни целый день не могла избавиться от ощущения, что ей холодно. Словно бы она стала Каем, героем человеческой сказки, которому в глаз попал осколок таинственного стекла. Внутри нее происходили изменения, и это пугало.
Когда, после десяти вечера, однокурсники разошлись по комнатам, Конни неожиданно захотелось оказаться в тихом уголке школы. Там, где она сможет все спокойно обдумать.
***
Винтовая лестница, ведущая наверх, и освещенная факелами, казалась ей бесконечно длинной. Собственные шаги отдавались гулким эхом. В голове Эммы мысли хаотично сменяли одна другую, пока, наконец, не остался только образ её партнера.
Этот, почти незнакомый ей, человек, настолько уверенный в себе, что даже не побоялся при всех приблизиться к столу вампиров. Его пристальный, сине-зеленый, словно море, взгляд преследовал Эмму, заставляя вспоминать давно забытые детские мечты. Мечты о том, что однажды, она встретит того, кому будет нужна не просто, как могущественная вампирка и наследница Ленара Конни, но и просто, как девушка, как Эмма.
«Столько лет прошло, а я все еще, как ребенок. Пора бы уже повзрослеть, Эмма. Теперь даже Морис ближе к нему, чем я», – Эмма вышла на круглую ровную площадку башни.
Было холодно, накрапывал мелкий дождь, резкие порывы ветра грозили не только сорвать наброшенную на плечи шаль, но и сбить с ног слабого человека. Эмма посмотрела вниз, туда, где поблескивала темная гладь Вишневого пруда, потом на другие башни школы, тонущие во мраке осенней ночи. И внезапно ей стало страшно.
Зачем она сюда пришла? Да еще посреди ночи, в легком платье, поверх которого только шаль! Если учителя застанут её тут, назначат взыскание. Да и погода отнюдь не благоприятствует прогулкам. Так что ее здесь держит?
Внезапно она перестала чувствовать тело. Все мышцы словно окаменели. Конни попыталась шагнуть назад, на лестницу, чтобы спуститься, но ничего не вышло. Ноги, казалось, приросли к полу.
– Что происходит? Какого черта?
Правая нога поднялась, на мгновение, застыв в воздухе, затем медленно опустилась на пол. Конни сделала шаг по направлению к краю площадки.
– Нет, это еще что за дела? – Эмма попыталась остановиться, но ноги её не слушались.
Девушке стало настолько жутко, что она закричала, вернее, попыталась это сделать. Конни остановилась у самого края, успев подумать, что еще одно движение, и она сорвется вниз, во тьму.
Что-то помимо воли управляло сейчас ее телом. Низкий баритон произнес губами Эммы:
– Какое слабое создание. И как в таком теле может жить душа, способная мешать мне?
Эмма на секунду обрела дар речи:
– Я схожу с ума?
– А разве родители не рассказали тебе о самом сильном из вампиров, которого заточили много веков назад? Гордись, дитя, тебе досталась миссия явить миру Величайшего.
– Легенда? Величайший? Что за чушь? Хочешь жить в моем теле – для начала сделай пару шагов назад, или мы оба погибнем, упав с такой высоты. – Голос Эммы дрожал. Так вот на кого намекал старейшина вампиров! Что же за напиток она тогда выпила?
– Дитя, ты хотя бы не глупа, но это тебя не спасет, – смех, похожий на карканье, гулким эхом отразился от каменных стен. Но смеялись только губы Эммы, воспроизводя реакцию другого вампира. – Думаешь, я боюсь смерти? Но меня и так не существует в этом мире. Единственный способ вернуться – твоя гибель. Мы не сможем и дальше делить это тело, потому что я чувствую себя слишком уязвимым. Однако, если мы сорвемся с такой высоты, то умрешь только ты, ведь я – уже давно мертв. Моя магия сильнее твоей, ее боится сама Смерть, поэтому, уничтожив тебя, я стану полновластным хозяином тела. Там, за гранью, я постиг простую истину, – чтобы жить, надо научиться умирать.
