– Я думал об этом, – медленно произнес Кирилл, вертя на столе кружку. – Я не помню, кем был, что делал, но когда начинаю говорить, то обращаюсь к тому себе, которого забыл. А когда увлекаюсь, он говорит вместо меня… Бывает, я слушаю себя в записи и удивляюсь сказанному.
– Ни фига себе! – не сдержался охранник.
А звукорежиссер помолчал и негромко произнес:
– Возможно, монологи помогут тебе вернуть память.
Кирилл кивнул, показав, что услышал и согласен, а затем неожиданно продолжил:
– Спасибо.
– За что? – удивился Николай.
– За то, что вам не все равно.
И поймал себя на мысли, что говорит абсолютно искренне: он, действительно, благодарен за то, что при всех своих заботах и проблемах парни помнят о его беде и желают ему выздоровления. Без фальшивого сочувствия, спокойно и строго, как и должно быть.
– Да пошел ты! – засмеялся Николай и посмотрел на часы: – Успеем еще одну сдачу сыграть.
И подвинул колоду Кириллу.
Проведенное голосование показало, что подписчики желают видеть мучения мужчины, причем, по возможности, крупного. Ну, мужчины, так мужчины… Размер жертвы Дагена не волновал, он мог справиться с любым, даже прекрасно тренированным человеком, поскольку, как у любого другого Божественного, сила Дагена росла с каждым признанием. С каждым восторженным отзывом. С каждым лайком. И накапливалась, подобно заряду в идеальном конденсаторе.
Сила сходила в Дагена через сеть, но превращалась в наркотик: чем больше он получал, тем больше хотелось. Даген знал, что способен впитать бесчисленное количество лайков, и делал все, чтобы их поток постоянно возрастал.
А значит, нужно исполнять прихоти адептов.
Бросать то мясо, которое им по вкусу.
– Я – ваш бог, больные ублюдки. Но не могу плевать на ваши пожелания.
– Вы что-то сказали? – пролепетал толстяк, которого Даген нес на левом плече. Задумавшись, убийца совершенно позабыл о заготовленном «мясе» и едва не уронил его.
– Что?
– Мне показалось, вы что-то сказали.
И Даген понял, что произнес последнюю фразу вслух.
– Я говорил сам с собой.
– Вы сказали, что вы – бог, – дрожащим голосом заметил толстяк.
– И что?
– Я думал, боги не таскают грузы.
Какое хамство! Сначала замечание возмутило убийцу, но уже через секунду он восхитился: толстяк наверняка догадался, что его ждет впереди, но нашел в себе силу поддеть своего похитителя.
– Ты совсем ничего не боишься? – угрюмо осведомился Даген у будущей жертвы.
– Мне страшно, – не стал врать пленник. – Для чего вы меня похитили? Ради выкупа?
– Ты принесешь пользу, – неопределенно пообещал Даген.
– Какую?
Он еще интересуется!
– Парень, – с уважением произнес убийца, – ты знаешь, что под слоем жира у тебя стальные яйца?
– До сих пор не знал.
– Можешь ими гордиться.
– Меня зовут Борис.
– А меня – Сапожник.
– Это псевдоним?
– Ты ходишь в черную сеть?
– Нет.
– Да, это псевдоним.
Болтливого Бориса Даген заприметил в баре, куда зашел поужинать. Просто поужинать, потому что жертву он собирался искать в каком-нибудь укромном уголке, вроде парка. Но толстяк так громко рассказывал приятелям, что утром отправил жену с детьми к морю, с таким восторгом предвкушал «две недели идеальной жизни», что лучшей кандидатуры Даген решил не искать. Он последовал за Борисом на улицу, оглушил, связал, погрузил в багажник, а теперь тащил к месту казни.
– Мы в парке?
– На берегу пруда.
– Зачем?
– Увидишь.
Даген снял толстяка с плеча и принялся привязывать к столбу – металлической опоре на волейбольной площадке.
– Для чего все это? – Судя по запаху, мочевой пузырь Бориса не выдержал стресса.
– Вся проблема в том, что вы перестали ходить в храмы, – непонятно ответил Даген.
– Я хожу.
– Ты – молодец, но таких, как ты, мало. И ты ходишь в свой храм, к своему богу, к одному богу… А богов много, и многие из них забыты… И что делать? Что нам делать?!
– Я не понимаю, – клацая зубами, произнес Борис. – Вы – бог?
Но Даген не удостоил его ответом.
– К счастью, вы придумали сеть. Все эти сайты, паблики, сервисы… И теперь каждый сайт может оказаться храмом. В одном поклоняются жратве, в другом – котам, в третьем – вину, а в четвертом – смерти. Каждый лайк – выражение почитания. Каждый дает силу.
– Но при чем тут я?!
– Лайки нужно заработать, – деловито объяснил Даген. – Одни люди верят в добро, другие – в справедливость, третьи – в жестокость. К несчастью для тебя, я довольно жестокий бог.
Затем он заткнул Борису рот кляпом, установил треногу, закрепил видеокамеру, наладил свет – все оборудование Даген принес на пляж заранее, и включил приемник.
– Как обычно, в час ночи приходит «Первый Полночный» – экспресс ваших мыслей и чувств, главный паровоз братьев-полуночников и я, его машинист – Кирилл Амон. Как обычно, мы будем говорить, слушать музыку, прерываться на рекламу и снова говорить, потому что ночью слов мало и каждое из них ценится дороже, чем днем. Ночные слова особенные – в них больше искренности, ведь ночью проще промолчать и спрятаться, чем встать и заявить. Проклятия, произнесенные ночью, набирают силу Луны, а днем – сгорают на Солнце, потому что свет убивает тьму, а проклятия – это тьма. А что слово для вас, братья-полуночники? Вы знаете слова, которые можно произносить только ночью? Вы верите, что слово сильнее, чем кажется? Вам доводилось слушать наговоры, от которых по спине бежал противный холодок?.. У нас есть первый звонок.
– Доброй ночи, Кирилл.
– Доброй.
– Я позвонил, чтобы сказать спасибо. Вы замечательный.
– Спасибо, брат-полуночник, я просто говорю то, что думаю.
– В наше время это большая редкость.
– Говорить то, что вздумается, опасно в любое время, брат-полуночник. За честное слово можно попасть в тюрьму, лишиться жизни, а можно вылететь с работы и сдохнуть от голода. Что лучше: репрессии или закрытые двери? В обоих случаях ты проиграл. Правда колет глаза всем, и, коллекционируя правду о врагах, люди тщательно прячут правду о себе. И жестоко мстят тем, кто считает честность абсолютом.
– Получается, люди всегда будут страдать за честность и принципиальность?
– Во все времена и при любой власти, брат-полуночник. Так уж устроен человек.
