Кажется, у двери в туалет формируется очередь…
– Я не могу, – шепчет Марси.
– А придется, – темноволосый слишком хочет и потому становится грубым.
Он резко дергает жертву за руку, а Марси сквозь слезы смотрит на ближайшую видеокамеру, шепча:
– Пожалуйста!
Надеясь только на чудо…
И чудо происходит.
Один шаг до туалета. Девушка сумела выиграть секунду, но ее подталкивают в спину, зыбучие пески липких взглядов затягивают в пошлость кафельной комнаты, «Успеешь!» – говорит кому-то темноволосый. Смех. Ужас. Марси хочет закричать, боится, что крик окажется напрасным, но в тот самый миг, когда ее почти прогнали сквозь порог, между девушкой и темноволосым встает невысокий, абсолютно лысый мужчина в черном костюме, черной рубашке и черном галстуке. Мужчина неэмоционален, но тверд, как присланная по почте наковальня.
– Девушка не хочет, – негромко говорит он.
И в этих словах – окончательное решение.
Возникает пауза. Темноволосый достаточно распален, чтобы наделать глупостей, но кто-то из дружков начинает шептать ему на ухо. Несколько секунд весы колеблются, от слов темноволосый мрачнеет, но предпринимает последнюю попытку сохранить добычу.
– Знаешь, кто мой отец? – с вызовом спрашивает он.
– Наплевать, – ровно отвечает лысый.
– Он твой клуб закроет на!..
Лысый молча раздвигает губы в усмешке. Не усмехается, нет, а именно раздвигает губы в усмешке, словно подсмотрел, как нужно усмехаться, и теперь повторяет. Получается настолько неприятно, что темноволосый отпускает Марси и девушка оказывается подле лысого.
– Когда правая рука устанет – не забудь спустить воду, – произносит лысый, убрав с лица попытку усмехнуться.
Темноволосый багровеет от злобы, но друзья держат его за плечи.
А лысый молча уводит Марси в коридор для персонала, они поднимаются на второй этаж по широкой лестнице, проходят еще немного и оказываются в кабинете, обставленном тяжелой антикварной мебелью. Черное дерево с позолотой. Картины в мрачных тонах. Портрет мужчины на треноге в углу, мужчина кого-то напоминает…
Около стола – хрупкая черноволосая женщина в тонкой черной блузе и элегантных черных брючках. На изящной шее – ожерелье черного жемчуга. На изящной руке – такой же браслет.
Лысый закрывает за собой дверь, и хрупкая женщина спрашивает:
– Как тебя зовут?
– Марси, – негромко отвечает девушка.
– А меня – Юлия Александер… Вдова Александер.
Тишина…
Юлия раскуривает длинную сигарету в мундштуке, выпускает облако дыма и спрашивает:
– Что ты здесь делаешь, Марси?
– Кажется, я увлеклась.
– Мы встречаемся второй раз подряд.
– Я не собиралась быть здесь.
– А я не верю в совпадения.
Дым струится по кабинету, больше походящему на склеп. Юлия смотрит на его призрачные скульптуры и спрашивает:
– Что мы будем делать?
– Я хочу воды, – говорит Марси.
Юлия улыбается, откладывает сигарету, подходит к девушке, внимательно смотрит ей в глаза, а затем нежно проводит рукой по щеке. Перчатки нет, и Марси чувствует тепло.
* * *
«Что это было?»
Таким стал первый вопрос, пришедший в голову Андрея, точнее – первая мысль, пришедшая в голову после пробуждения. А проснулся Андрей сидя – сидя! – в кресле, в большой гостиной своего лофта. Себя нашел одетым: расстегнутая сорочка, застегнутые джинсы и почему-то босиком. Справа – столик, на нем – бутылка коньяка, бокал, блюдце с сыром. Телевизор включен, показывает какую-то непонятную ерунду.
«С кем я вернулся из клуба? Я был в клубе? Да, я был в клубе… Но сначала мы катались по заливу… Или не катались?»
Андрей поднялся, пошатнулся – голова болела дико, – и огляделся. Он один. На столике, рядом с бутылкой, лежат не замеченные изначально золотые часы, бумажник и ключи от машины.
«Меня не ограбили, не опоили… Я напился сам. Приехал домой, напился, сидя у телевизора, и мне приснилось…»
Восхитительная девушка удивительной красоты и бесконечной нежности. Немного странная, немного растерянная и абсолютно беззащитная. Не наивная, но, кажется, излишне доверчивая. Девушка, рядом с которой он чувствовал себя счастливым. Просто от того, что она рядом. От того, что она берет его за руку или прижимается к его плечу.
Марси…
– Ты мне приснилась?!
Андрей растерянно огляделся. Замер, припоминая то, что можно припомнить.
Он повернул, хотя должен был ехать прямо, отчего-то решил проехать по набережной Фонтанки, хотя так было длиннее и дольше. И увидел на тротуаре ее… Остановился… Такое бывает? Нет. Он никогда не приглядывался к гуляющим по улицам девушкам, но в тот раз повернул голову, увидел ее и… Пропустил удар в сердце.
«Мы поехали в клуб, танцевали, потом я спал в кресле, как сейчас… Только телевизор был выключен… На следующий день катались по заливу, гуляли под дождем, и я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Такое бывает? Нет…»
– Мне приснилась мечта.
Сердце заболело… Нет – кольнуло остро, будто посреди дождя мелькнула молния, и стало тоскливо.
– Мне приснилась мечта.
Он почти смирился с этим выводом. Почти согласился с тем, что настолько устал от одиночества, что ему стала сниться любовь. Почти поверил, что неспособен повстречать свое счастье…
А потом сердце кольнуло еще раз, он выругался и побежал в спальню, торопясь поставить себе окончательный диагноз: спятил или нет? Потому что вчера у горничной был выходной и… Андрей замер в дверях и улыбнулся.
– Марси…
Рюкзак возле тумбочки. Сорочка на кровати… Марси надевала ее утром, застегивала на две пуговки, и он едва не взорвался, очарованный свежей прелестью девушки.
Чувствуя себя последним идиотом, Андрей подошел к кровати, взял сорочку и поднес к лицу. И уловил тонкий запах духов.
– Не сон…
Они катались по заливу, потом гуляли под дождем, целовались, и он был счастлив. Потом они зашли в бар…
А потом он проснулся дома.
Один.
– Мы не расстались – нас разлучили. И возможно, у тебя неприятности, Марси. Ты говорила, чтобы я от тебя бежал… Наверное, была права, но я не побегу.
И Город сдержанно кивнул, показывая, что понимает своего парня.
Андрей вернулся в гостиную, взял со столика часы и улыбнулся, увидев, что успевает попасть в «Радио Ирландия» до закрытия.
* * *
– Кто ты такая?
