Они встретились с Варей после того, как он миновал второй угол и прошел на ощупь третью стену.
– Ну, каковы результаты? – спросила Варя.
– Слушай, – вдруг заартачился Саня, – я не могу понять: с чего это ты в последнее время раскомандовалась?
– А ты в каком звании из армии демобилизовался? – вопросом на вопрос ответила она.
– Старший сержант.
– Род войск?
– ВДВ.
– А я, – буднично проговорила Варя, – лейтенант. Запаса.
– На военную кафедру, что ли, в институте ходила? – насмешливо спросил Саня.
– Типа того, – уклончиво произнесла Варвара.
– Ну, и расскажи ты, типа того лейтенант запаса, чего мы этим хождением по стенам добились?
Они стояли у холодной бетонной стены совсем рядом, и справа у своего плеча Саня ощущал тепло человеческого тела. Женского тела.
Ее тела.
– Практически – ничего мы не добились, – обезоруживающе выдохнула в ответ Варвара. – Зато освоились на новом месте. И успокоились. И – время провели… А теперь давай – если ты не против, конечно, – пройдем комнату поперек. Вдруг наши тюремщики здесь, на полу, что-то забыли.
– Ага, – усмехнулся Саня. – Именно что-то забыли. Например, ключи от наручников.
Варя
Когда завизжала и хлопнула входная дверь, Варя и Саша полулежали на нижних нарах. Варя откинулась на правый бок, а Саша на левый: чтоб меньше затекали связанные руки.
Саня спокойным, будничным голосом рассказывал о своей трехмесячной командировке на первую чеченскую войну.
– Я никогда об этом раньше не рассказывал. Ни родителям, ни даже… – голос его чуть дрогнул, – даже Динке. Все шуточками перед ней отделывался… Теперь уж, – добавил он, и голос его снова слегка сорвался, – и не расскажу ей. – Он помолчал и добавил: – Ничего и никогда.
Варя промолчала. Не нашлось у нее слов утешения и надежды.
Утешения не нашлось – потому что что тут скажешь в утешение!..
А надежды не было – оттого, что сама она оценивала собственные шансы на спасение как один из ста.
И тут дверь распахнулась, и в их камеру кто-то вошел. Оба, хоть и не видели в своих мешках ничего, повернули голову к визитеру.
Саня
В камеру вошел человек.
Саня непроизвольно выпрямился на нарах. То же сделала и Варвара.
Из-за проклятого мешка ничего не было видно – только какие-то тени. И еще – слышны шаги. Судя по всему, одного человека.
Входная дверь с лязгом захлопнулась за ним. Человек прошелся поперек камеры: восемь шагов от двери к стене, восемь шагов – обратно. Остановился. Произнес:
– Вам повезло.
Гость, судя по звукам, уселся на табурет, привинченный к полу у противоположной стены. Сказал:
– Через двадцать минут вас обоих отвезут вниз, в долину. – Голос гостя звучал размеренно, безапелляционно. – Вы вернетесь в Суджук, и сегодня же вы уедете из нашего края. Иначе я не могу гарантировать вашу безопасность. Итак, вы уедете. И никогда, никому – ни вы, Александр Смеян, ни вы, Варвара Кононова, – не станете рассказывать, что вы здесь увидели и узнали. Иначе, я обещаю, вам обоим хана. Где бы вы ни находились. Где бы ни прятались. Обещаю – вас достанут. И смерть ваша будет мучительной… Вам все понятно?
– Я не могу уехать, – спокойно заявил Саня. – У меня подписка о невыезде. Из Суджука. – Он испытывал сейчас двойственное чувство: надежду оттого, что их, кажется, отпустят. И негодование: кто-то вздумал решать его судьбу.
– Подписка не имеет никакого значения, – сказал голос. – Уезжайте. Вас никто не будет преследовать. Обещаю.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Варвара. – Мы немедленно уедем. Только один вопрос. Точнее, два. Нет, три. Где мы находимся? Почему нас привезли сюда – насильно? И еще, главный: что здесь происходит? Мы обещаем вам: молчать. Я обещаю. Думаю, Саша тоже. Но мы – должны знать.
– Хорошие вопросы, – усмехнулся человек.
Судя по звукам, он вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, щелкнул зажигалкой, затянулся. Камеру наполнил тошнотворный аромат отечественного табака.
– Я удовлетворю ваше любопытство, – продолжил он. – Вы находитесь на секретном объекте. Захватили вас… потому, что вы подошли к нему слишком близко. А объект… что ж… Это воинская часть. – Человек сделал паузу, и следующие слова произнес отчетливо, словно вырубая каждое из куска гранита: – Официально считается, что здесь находится метеостанция. А на самом деле – тут разрабатывается отечественное биологическое и бактериологическое оружие.
– По-моему, это запрещено международной конвенцией, – быстро сказала Варя.
– Да, запрещено, – спокойно согласился невидимый человек. – И именно поэтому вы будете молчать. Не надо гадить на свою собственную страну… Знаешь, деточка, когда-то к этой конвенции, о которой ты говоришь, присоединялся еще Советский Союз. И он был тогда могучей, сильной державой. Нас боялись враги и уважали друзья. Потом… Потом дерьмократы развалили Союз. И теперь – враги Россию не боятся. А друзей у России нет. Но нам нужны способы, чтобы заставить врагов снова нас уважать. И – бояться. И биологическое оружие – один из таких способов.
– Интересно, президент в курсе ваших занятий? – прервала мужика Варвара.
– Президент у нас всегда в курсе всего, – последовал немедленный ответ. – А вот если вы оба станете распространять, в устной или письменной форме, любую информацию о данном секретном объекте, вы сыграете на руку врагам России. В таком случае можете считать, что вы подписали себе смертный приговор. Мы до вас доберемся. Даже если вы убежите из страны. Это я вам обещаю.
Голос звучал ровно, спокойно, и была в нем абсолютная уверенность в собственной правоте. Сане показалось, что слова невидимого человека – далеко не пустые угрозы. Он действительно может вынести им смертный приговор. И у него, наверное, рука не дрогнет, чтобы самому привести его в исполнение.
– Вопросов больше нет? – насмешливо спросил человек.
Варя молчала.
– У меня – есть, – отрубил Саша. – Кто убил Карказиных?
– Никто, – без малейшей паузы ответил визитер. – Произошла ошибка… В лаборатории случилась утечка… ммм… одного вещества. И по воле случая препарат попал в ручей, расположенный возле лагеря… этих Карказиных. Конечно же, они пользовались этим ручьем. Видимо, брали оттуда воду для чая. Или – мылись в нем.
– Утечка? Вещества?! – хрипло выкрикнул Саня. – Это какое же должно быть вещество? Как оно могло убить целую семью? Мою невесту и еще троих человек?
– Не знаю, – обезоруживающе ответил человек. – Препарат еще до конца не отработан… А тут и концентрация вышла чудовищной. Реакцию на препарат предсказать было невозможно. Скорее всего Карказины сами убили друг друга. Точнее, каждый из них убил самого себя. То есть совершил самоубийство. Поймите: препарат, что здесь разрабатывается, комплексного воздействия. Возможны маниакальные, эйфорические реакции. Возможны – депрессивные. Все зависит от дозы вещества, попавшего в организм объекта.
