В коридоре стояла Варя. Но Варя ли то была? Он с трудом признал в поникшей, несчастной, исцарапанной девушке утреннюю Кононову.
– Варя, что с тобой? – выдохнул Саша.
– Можно, я войду? – слабо улыбнулась она.
Кажется, держалась она из последних сил, рука ее отчаянно вцепилась в дверной косяк. Саша едва остановил себя, чтоб не подхватить девушку на руки – весу в ней, конечно, немало, но он бы справился. «Нет. Разозлится. Даже сейчас – разозлится». Но под руку ее взять решился, осторожно завел в номер, усадил в кресло.
Варя повела ноздрями:
– Кофе?
Он поспешно придвинул ей кружку:
– Вот. Я пью. Он, правда, остыл. Заварить тебе свежий?
– Не надо.
Она жадно набросилась на кофе. Смотрела в чашку, под ноги, по сторонам – только не на него. Саша сел на стул рядом, молчал, украдкой разглядывал девушку. Что с ней произошло? Щеку рассекает царапина, на лбу наливается фингал, волосы спутаны, но главное – потухший, подавленный взгляд. Он так не идет самоуверенной Варе.
– Почему ты не спрашиваешь? – вдруг произнесла она.
– Что?
– Тебе неинтересно, что со мной случилось?
В ее голосе звенели очень женские, истеричные нотки.
Саша молча встал, прошел в ванную. Смочил платок ледяной водой, вернулся в комнату, склонился к Варе.
– Посиди тихо. Одну минуту, окей?
Она изумленно взглянула на него, но молча терпела, покуда он протирал ее лицо. Синяк у Саши опасений не вызвал, а вот глубокая царапина, перерезавшая щеку, ему не понравилась.
– Нужен йод, – сказал он. – У тебя есть?
– И думать не смей, – отрезала Варя. Саша порадовался, что в ее голосе прибавилось решительных ноток. – Может, еще зеленкой меня намажешь?
– Тогда давай перекись водорода, – потребовал Саша. – Надо промыть. Царапина у тебя – глубокая, вся в пыли. Может загноиться.
Варя с нескрываемым интересом взглянула ему в лицо, протянула:
– А ты забавный, Смеян…
– Не забавней тебя, – отрезал он. – Ну, дашь перекись – или мне к горничной идти?
Она скривилась:
– Там, в тумбочке… у меня… косметичка… рыжая…
Саша достал перекись водорода и ватку, ловко протер злосчастную царапину. На Варино шипенье и комментарии по поводу «докторов-садистов» внимания не обращал.
– Ну, еще кофе тебе варить? Или уже созрела? Расскажешь?
– Расскажу, – покорно кивнула она. – Я попала в аварию. Недалеко, километрах в двадцати от Суджука.
– Руки-ноги целы?
– Как видишь. – Конечностями она пошевелила бодро. Но скривилась.
«Переломов, наверное, нет, – заключил Саша. – Но побилась она здорово».
Ему опять против воли вспомнилась Динка. Та всегда очень трепетно относилась к своей внешности. Такие ссадины она бы ему никогда не показала – тут же бросилась бы их пудрой замазывать.
– А машина? – продолжил Саша.
– С машиной все плохо, – вздохнула Варя. – Морда всмятку, радиатор потек, правое крыло тоже зацепило. – Неожиданно, совсем не в своем стиле хлюпнула носом и добавила: – Жалко… Хорошая тачила была…
– Подумаешь, железка! – фыркнул Смеян. – Ты же ее напрокат взяла? Значит, она застрахована. Застрахована от всех рисков. Платить тебе никому не надо. Во что ты влетела-то?
– В забор. Ну, в барьерчик такой, у пропасти.
Варя, видно, еще раз прокрутила в голове момент аварии, в глазах полыхнуло отчаянье… Она даже сделала инстинктивный жест ногой – будто жмет на тормоз.
– Все, все, хватит мозги себе засорять, – строго сказал Саша. – Подумаешь, проблема! Ты – цела. Платить бабки – никому не надо, а что в поворот не вписалась – так это дело обычное, тут многие на дорогах улетают.
Варя внимательно посмотрела на него.
Кажется, она вовсе не стеснялась своего «помятого» вида – по крайней мере, фингал рукой не прикрывала и даже спутанные волосы в порядок не привела.
– Молодец! Везучая! В рубашке родилась! – продолжил монолог Саша. – Все хорошо, понимаешь, все отлично!
– Да, все хорошо, – кивнула Варя. И по глазам ее Смеян наконец понял: пережила. Почти отошла. Оживает…
Варя слегка улыбнулась и спокойно произнесла:
– Действительно, все хорошо. Только имеется одна маленькая деталь. Я влупилась в забор вовсе не по своей дури. В моей машине кто-то перерезал тормозной шланг.
* * *
Спор затянулся на полчаса.
Саша настаивал, что Варя обязана немедленно лечь в постель, подремать и расслабиться.
Кононова слабым голосом уверяла, что абсолютно здорова и не собирается ломать график работы из-за «какой-то дурацкой аварии».
– Варя, ну пойми же ты! Это ведь не просто авария, не случайная. Раз тормозной шланг перерезали – значит, кто-то не хочет, чтобы ты туда ехала! – соловьем разливался Саша.
Неумолимая Кононова отвечала:
– Раз не хочет, значит, разгадка – именно там, в Абрикосове.
– И ты уверена, что тебе дадут ее разгадать? Что не остановят? Каким-то еще способом?
– Я собралась поехать, Саня, – жестко сказала Варя. – И я – поеду. Так что разговор окончен.
– От комусь жинка будет! – досадливо произнес Саша.
Варя фыркнула:
– Что-что? Что ты сказал?
– Это по-украински. Говорю, мужу я твоему не завидую.
– Не волнуйся. За тебя я замуж не пойду, – отрезала Варя.
Саша промолчал. Но по тому, как напряглось его лицо, Кононова поняла: тему «замужа» с ним лучше не обсуждать. Саня, похоже, сразу Динку свою вспоминает и свадьбу, которая уже никогда не состоится…
Варя ласково сказала:
– Хочешь, Саш, мы вместе поедем?
– В Соленую Падь? Нет.
– Тогда пиши мне доверенность, – нахально потребовала Варя.
– Чего-чего?
– М-да, соображаешь ты туго. Пока. Наверно, не протрезвел еще. У меня – машины теперь нет, а у тебя – имеется. «Девятка», кажется?
– А кто сказал, что я ее тебе дам? Еще и мою разобьешь!
Варя нахмурилась. Смеяну даже показалось, что в глазах ее блеснули слезинки.
– У меня права – уже семь лет, – запальчиво заявила она. – И езжу я – лучше многих.
«Детский сад», – подумал Саша.
«Мужской шовинизм», – подумала Варя.
– Ладно. Уговорила, – произнес Смеян. – Мне все равно делать нечего. Так что выпьем еще кофе – и вместе едем.
