А Макс не сдержал улыбку, увидев, как тот покраснел и теперь стал в два раза багровее, чем сам адмирал. Но Главком уже убежал мыслью вперёд и, позабыв собственный интерес к лечению Максима, неожиданно начал возмущённую речь:
– Мы положим этому конец! Никому ещё не удавалось потеснить Россию в мировых океанах!
Дальше адмирал блеснул знанием истории:
– Ещё до Баренца, путь на Грумант протоптали наши поморы! Первая изба здесь стояла русская!
Главком прошёл к кровати, и теперь всё пространство позади него заняла свита и телевизионщики. В глаза неприятно ударили софиты. Макс зажмурился, но его нефотогеничный вид мало кого интересовал. Всё внимание было приковано к адмиралу. Для того и собрались.
– Северный океан суров! Как и суровы люди, его покорившие. Ещё до Колумба, когда Европа только пускала в своих лужах бумажные кораблики, мы уже били здесь тюленей!
«Лихо загнул! – невольно восхитился Максим. – Интересно, речь ему подготовили или от себя, экспромтом?»
После краткого экскурса в историю Главком перешёл к дням насущным. Из суровой адмиральской речи стало ясно, что прошли те времена, когда Россия шла на уступки всем подряд. Теперь настал черёд уступок для тех, кто этого ещё не понял.
– Северный Ледовитый океан наш! – пламенно закончил Главком. И вдруг без перехода: – Не думай, сынок, что мы им простим твои раны. Мы своих не предаём. Я думаю, со мной все согласятся, что его нужно наградить?
– Да, да! – дружно закивала свита. – Наградить! Непременно наградить!
– Сам-то чего хочешь?
Вот он миг истины! Владыка могучего флота России желает наградить своего подчинённого, пострадавшего от вероломного противника! Жест, который должен пройти по всем экранам. Как и главная мысль – мы никого не прощаем и никого не бросаем! Безусловно, адмирал знает о вариантах выбора, предоставленных Королёву. Нужно лишь соблюсти игру в неожиданность. Закрученный сценарий с эффектным концом. Вот только всё мог испортить Максим. Он снова тупо молчал. Смотрел в уставившиеся на него телекамеры и молчал. А возникшая заминка повисла в воздухе тяжёлой неловкой паузой. Словно на плечи адмиральской свите опустился потолок.
Главком недовольно прокашлялся в кулак и оглянулся. Нервно подпрыгивающий за его спиной подполковник с приказами в руках побледнел и, едва не теряя сознание, навалился на шкаф, пытаясь с ним слиться.
Выждав ещё пару минут и насладившись произведённым эффектом, Максим решился:
– Товарищ Главком! Прошу вас разрешить мне и дальше служить в вверенной вам морской авиации! К Норвегии у меня личный счёт. В сложившейся обстановке считаю правильным дальнейшее моё использование исключительно в качестве лётчика. Москва мне не нужна, а орден я, поверьте, заработаю, когда отдам долги.
После его слов адмиральская свита невольно попятилась к двери – ну сейчас начнётся! Но Главком вдруг вздохнул, кивнул, задумчиво обхватил подбородок и тихо произнёс:
– Я тебя понимаю, капитан. А что скажет медицина?
– Это невозможно! – возмутился главврач. – У него деформация кости с выраженной последующей хромотой.
– Значит, ты ничего сделать не можешь? – теперь адмирал сверлил тяжёлым взглядом сжавшегося полковника. – Ты, эскулап, запомни – за одного сбитого двух несбитых дают. Мне такой лётчик нужен. А теперь я вот спрашиваю – нужен ли мне такой медик, который не может вернуть мне лётчика? Что ж ты из него калеку делаешь! Отныне заруби на носу – вы с ним одной пуповиной связаны. Вернёшь его в строй – значит, нужен. Нет – иди в народное хозяйство коровам хвосты крутить!
На этом визит Главкома закончился.
Когда всё стихло, в палату вернулись главврач и травматолог.
– Что же с ним теперь делать? – посмотрел тоскливым взглядом на ногу Максима травматолог.
– Ломать! – решительно заявил главврач.
– Жаль, так хорошо срасталась.
И словно для того, чтобы убедиться в том, что злополучная нога всё ещё на месте, он постучал шариковой ручкой по гипсу. Выглядело это так, как будто решалась судьба всё того же злосчастного пня на поляне. Пилить или корчевать?
– Придётся всё начинать сначала.
– Начинайте, господа! – вдруг вклинился в их диалог Максим. – Ломайте, пилите, сверлите, но в самолёт меня верните! А то я ведь теперь знаю, кому жаловаться. Колите ваши иммуномодуляторы для ускорения срастания! – он не был уверен, что это к месту, но где-то слышал. – Я на всё согласен!
Два медицинских светила уставились на него, как тараканы на тапок. Это же надо – говорящий пень!
Глава пятая
Жизнь под откос
3 июля 2020 г. Аэродром Нагурское, остров Земля Александры.
– Капитан Катков, выйти из строя!
Командир полка полковник Бриткин посторонился и указал рядом с собой.
– Выходи, покажись. Страна должна знать своих «героев».
Кирилл раздвинул первую шеренгу и вышел, став рядом с полковником с безразлично-отсутствующим видом. Сегодня он снова опоздал на службу. До поздней ночи шатался по гарнизону, а затем банально проспал.
– Фу… – скривился Бриткин. – Перегаром несёт как от последнего алкаша!
По-летнему мягкий снежок тихо ложился на плац и залетая за воротник, приятно холодил шею. Кириллу было муторно, противно, и меньше всего хотелось сейчас что-то говорить и оправдываться. Но от него оправданий и не требовали. Прошла та полоса уговоров и понимания, когда сочувственно похлопывают по плечу и просят одуматься. Теперь зазвучал карающий слог.
– За систематическое нарушение воинской дисциплины капитану Каткову объявляю строгий выговор!
По уставу Кирилл должен ответить: «Есть, строгий выговор!» Но из недр вырвалась омерзительная отрыжка, и Бриткин брезгливо отступил на шаг.
– Какой это у тебя по счёту? – спросил он, помахав перед лицом ладонью, и, не дождавшись ответа, обратился к строю: – На этот раз обещаю, что это уже точно последнее предупреждение! В одно прекрасное время мы с ним распрощаемся.
Как же отвратительно, тошнотворно и мерзко. Жажда высушила насквозь, но если высунуть язык, то можно попробовать поймать влажную холодную снежинку.
– Катков, ничего не хочешь ответить?
Кирилл хлопнул ртом, прихватив сразу несколько снежинок, затем посмотрел на Бриткина, словно только сейчас его заметил:
– Вы что-то сказали?
– Пошёл вон, – процедил сквозь зубы командир полка и уже для остальных выкрикнул: – Разойдись!
Народ медленно потянулся кто куда. Техники на аэродром к самолётам, лётчики в классы подготовки к полётам. Завтра планировалась лётная смена, но это уже не для него. Кирилла от полётов отстранили, с лётного довольствия сняли. Поначалу этому обстоятельству несказанно обрадовался начальник штаба эскадрильи. Когда полк интенсивно летает, для него найти людей в наряды – задача из разряда невыполнимых. А тут вдруг освободился человек – гоняй его через сутки. Но когда Кирилл на дежурстве напился, а затем, заскучав, выстрелил в потолок, ставить его в наряды запретили.
