Павел Синичкин. Спустя четыре часа
Хозарская музыка оказалась не лишенной очарования. В ней имелись и странная для европейского уха мелодика, и драйв, и восточный эротизм. Первые песен пять я прослушал даже с удовольствием.
Однако за три часа, что непрерывно звучали хозарские напевы, они меня, признаться, задолбали. После вчерашней почти бессонной ночи я пару раз даже задремывал на теплой земле. Спохватывался, просыпался, продолжал наблюдение.
Я лежал на косогоре, что возвышался сзади боксов хозарского автосервиса под гордым именем «Шумахер». Совсем не так давно именно сюда я являлся на разборку по поводу покалеченного Ленчиком «Брабуса». Теперь со своей наблюдательной позиции на земляной горе я мог прекрасно видеть все, что происходило в ремонтной зоне «Шумахера».
Автосервис занимал восемь боксов, по четыре с каждой стороны. Восемь обычных боксов гаражного кооператива. От стоянки машин прочих граждан хозарскую мастерскую отделяли железные ворота. В половине первого ночи железные ворота наконец-то затворили. Однако внутри сервиса жизнь продолжалась. Хозары, числом не менее десятка, под светом ярких ламп, под аккомпанемент своей музыки и гортанные перекликивания копались в чреве старой «копейки». При этом они без зазрения совести раздевали другую стоявшую во дворе «копейку». Перетаскивали с нее на соседку детали мотора и подвески. Я готов был поклясться, что раздеваемая машина числится в угоне.
Когда я уже устал засыпать и просыпаться и решил, что у хозар – непрерывное, словно на алюминиевом комбинате, производство, они наконец запустили движок починяемой «копейки». Один сел за руль и под радостные возгласы всех прочих проехался туда-сюда по двору. Затем хозары устроили последнее гортанное совещание посреди двора и вроде бы решили расползаться.
В половине третьего они исчезли в двух крайних боксах. Похоже, что «черные хозары», занятые в автосервисе, находились в Москве на нелегальном положении и ночевали тут же, на рабочем месте.
Наконец в начале четвертого утра во дворе потух свет. Смолкла музыка. Вскоре утихла гортанная перебранка в жилых боксах. Небо на востоке уже слегка лиловело.
Выждал еще полчаса. Восход стал совсем синим. Из хозарского автосервиса не доносилось ни звука – разве что изредка чей-то всхрап. Дальнейшее ожидание теряло смысл. Предстояло рисковать. Через час рассветет. А там, кто знает, не закипит ли деятельность на автосервисе «Шумахер» с новой силой.
Я встал со своей кручи. Размял затекшие от долгого лежания члены. Затем размахнулся и бросил со своей горы веревку (с кошкой на конце) на крышу боксов. Мне повезло: кошка зацепилась за внутренний козырек гаражной крыши с первого раза. И не слишком прогремела.
Затем, не выпуская из рук веревки, я спустился с земляной кручи к внутренним стенам боксов. Здесь царили грязь, темнота и вонища. Под кроссовками что-то чавкало.
Я проверил надежность веревки. Она держала мое слегка тренированное тело. Упираясь ногами в железный бокс и перехватывая веревку руками, я стал подниматься по внутренней стене гаражей. Признаться, в кино, особенно в исполнении Тома Круза и Пирса Броснана, подобные операции смотрелись несколько более изящно. А главное – выполнялись почти без звука. К тому же у Круза с Броснаном имелась, на случай если они невзначай громыхнут, куча всякого диковинного оружия. У меня же – одинокий газовый «макаров». Однако я все равно, как дурак, лез и лез на крышу хозарских боксов.
Наконец я взобрался на нее. Прислушался. Слава богу: ухайдаканные полуночной работой «черные хозары» спали, кажется, без просыпа.
Я осторожно пошел по крыше. Шум, издаваемый металлическими листами, показался мне ужасающим. Я утешил себя тем, что, окажись крыша покрыта шифером, он трещал бы еще несносней. Очень осторожно я подошел к козырьку, что нависал над машинным двором. Взглянул на него сверху. Двор был пуст. «Черные хозары» не проснулись. Видно, крепко эксплуатировали их на автосервисе «Шумахер».
Я снял с кромки крыши свою кошку и вместе с нею и с веревкой спрыгнул внутрь автосервиса. Это заключительное упражнение своей гимнастической программы мне удалось выполнить почти бесшумно.
За все те последние четыре часа, что я наблюдал со своей кручи за жизнедеятельностью хозарского машинного двора, я заметил, что дверь одного из восьми здешних боксов ни разу не открывалась. А в тот день, когда я приходил сюда по поводу Ленчика, именно тут находился пораненный хозарский «Мерседес Брабус». Я осторожно подошел к этому – похоже, «блатному» – боксу.
На металлической двери висел замок. Я достал из кармана куртки комплект отмычек. Вскрыть замок оказалось трехсекундным делом. Еще двадцать секунд я потратил на то, чтобы смазать машинным маслом петли железной двери. У этих хозар двери в гаражах визжали, словно подъемные мосты в средневековых замках.
Под моими руками дверь бокса открылась бесшумно. Спустя минуту я очутился внутри гаража. Включил фонарик. В гараже размещался великолепный, черный, похожий на акулу «Пассат» без номеров. Я готов был поставить четыре цента против четырех пассатовских колес, что машина числилась в базе данных ГИБДД как угнанная.
Зажав фонарик во рту, я спустился вниз, под машину, в ремонтную яму. Натекшего масла и обмасленных тряпок здесь оказалось столько, что кроссовки мои можно было считать испорченными.
Я достал кое-что из кармана и сунул под груду ветоши. Затем, не медля, пустился в обратный путь. Дверь бокса опять не издала ни звука. Я аккуратно запер висячий замок. В машинном дворе по-прежнему никого не оказалось. Однако на улице уже совсем рассвело, поэтому любой хозарин, вышедший по нужде из жилого гаража, без труда увидел бы меня. Я по-быстрому и по-тихому пошел в сторону от боксов.
Путь отступления я избрал иной. Стремительно и бесшумно я добежал до запертых ворот автосервиса. В два приема оказался на их верху. Ворота подо мной застонали, заскрипели. Я спрыгнул с них вниз, на безопасную землю вне автосервиса «Шумахер» – створки ворот загремели еще пуще. Звук оказался столь громким, что не мог не разбудить хотя бы одного из хозар (как ни утомлены они были непосильным трудом).
Где-то в боксах раздалось кряхтение. Затем там по-русски заматерились. Потом прозвучали шаги в сторону закрытых ворот. Однако я уже успел отбежать от них метров на двадцать пять.
– Блятт, кто??! – раздалось за запертой железной дверью гневное гарканье одного из разбуженных хозар.
Я заорал из безопасного далека пьяным голосом:
– Чурки гребаные, скоро вам всем трындец наступит!
И запустил в ворота камнем. Ворота загудели гулким эхом.
Ответом мне стал взрыв гортанного витиеватого мата – его вычурности мог бы позавидовать любой механизатор из краев березового ситца.
Я не стал вступать в перепалку с разбуженным хозарином, отбежал еще метров на сто пятьдесят. Затем достал свой мобильный телефон. Набрал номер славного рубоповца Сани Перепелкина. Он как раз сегодня дежурил.
