Гость, наркоман в черной рубашке, лежал себе как лежал – мордой в пол. Не шевелился. Видно, я сильно шандарахнул его бутылкой по голове.
Гражданин Рубцов по-прежнему стоял на коленях, упираясь лбом в стену, с кляпом, торчащим изо рта. Похоже, он молился. Подобная публика вдруг начинает вспоминать о боге – когда у нее не остается иного выхода.
Я вытащил у Рубцова из кармана рубашки сотовый телефон (Рупь от моего прикосновения испуганно дернулся). Переложил аппарат к себе.
Обыскал вырубленного мною «чернорубашечника» – добычей стали: пейджер, паспорт на имя Мокроусова Виталия Михайловича, москвича, 1973 года рождения, и еще один сотовый телефон.
Затем я прошел на кухню, величиной с теннисный корт (не иначе, как Рупь расширил площадь, купив квартиру в соседнем подъезде). Нашел центральную розетку телефона и пообрывал провода.
Вернулся в коридор.
Ради торжества справедливости в мировом масштабе мне, конечно, следовало бы прирезать обоих наркоторговцев. Кроме того, именно такой шаг оказался бы весьма полезным для моей теперешней работы. И для моей Семьи.
Не думаю, что мои бывшие коллеги станут сильно искать убийцу одного наркоторговца и одного наркомана. Однако я не чувствовал себя вправе, дабы исполнять функции божьего суда. Даже по отношению к слизнякам.
Кроме того, я терпеть не могу убивать людей. Тем более лежащих без сознания, мордой в пол. Или стоящих на коленях.
Поэтому я просто открыл входную дверь. Глянул напоследок на гражданина Рубцова. Он, кажется, по-прежнему ожидал пули в затылок. Безвольно стоял на коленях. Глаза закрыты. Губы, дрожа, шевелились. Я закрыл за собой дверь. На полутемной лестничной клетке было тихо. Похоже, никто не заметил драмы в жилище у наркоторговца.
Я легко сбежал вниз по лестнице. Под мышкой у меня был плотный черный пакет.
Даша Коноплева. В то же самое время
«Я не должна об этом думать! Я сойду с ума, съеду, спячу! Сволочи, я убью их!»
«Уб-бью, уб-бью», – колотилось сердце.
Даша потрогала пульс. Он бился неровно – то частил, то совсем затихал. Вот так – дожили до аритмии. Не годится. Она должна быть здоровой и сильной.
Даша прошла на кухню. Развела полпузырька корвалола. Махом выпила. Закашлялась. Отрава! И толку никакого. Сердце все равно хулиганит: стучит, как хочет.
Чушь собачья эти лекарства! Даша досадливо запила корвалол водой, прополоскала рот. Потом скинула тапки и прошла в коридор, к зеркалу. Будем лечиться народными средствами. Как учил тренер.
Ноги ставим на ширине плеч, сгибаем их в коленях, бедра – параллельно земле. Руки вытягиваем вперед. Следим, чтоб не горбиться. И стоим – столько, сколько сможем. Упражнение жестокое. Но если выдержал хотя бы пару минут, – значит, ты человек сильный. А она просто обязана быть сильной. Сейчас – обязана.
Даша простояла в стойке триста секунд. То есть ровно пять минут. На триста первой секунде – со стоном опустилась на пол. Спину ломило, бедра были готовы взорваться. А сердцу – упражнение понравилось. Пульс бился хоть и быстро, но ровно, словно метроном. В голове прояснилось.
Даша твердой походкой прошла в комнату Ленчика. Находиться здесь было больно: его джинсы на стуле, его плеер на кровати. Только сына – нет. «Он вернется. Он скоро вернется!» – внушала себе Даша. Но все равно к горлу подступил комок слез: «Они не выпустят его!»
«А если ты будешь сидеть и рыдать – тогда что, выпустят?!» –прикрикнула она на себя.
Нужно действовать – хотя бы потому, что человеку, занятому делом, некогда горевать. Даша заварила себе крепкого чаю. Бухнула в чашку пару ложек меда. Проверено: такой напиток лучше всего влияет на голос. Он начинает звучать проникновенно, бархатисто и сексуально.
«Раз, два, три… проверяем голос. Звучит – отлично!»
Даша набрала телефонный номер. Ей ответили немедленно и сразу ее узнали.
В то же самое время
И снова перед кафе «Ана» на Кольцевой дороге оказались припаркованными пять заграничных автомобилей – суммарной стоимостью более миллиона долларов. Снова в кафе «Ана» проходил еженедельный сбор хозарской Семьи. Снова на сходняке присутствовали: великий хакан всех хозар Каримов Сурен Ахмед-оглы, его сыновья-тудуны Нарим и Услан, а также племянник хакана, тудун Бандаров. За соседним столиком кафе, ближе ко входу, расположились четверо боевиков, прикрывающих великого хакана и его подручных.
После того как хакан с тудунами вкусили пищи, они успели обсудить многое. Для начала отношения с группировкой воронцовских, что портились день ото дня. Затем переводы денег на Кавказ – в помощь единоверцам, что сражались против русской оккупации. После поговорили о новых путях получения с Кавказа наркотиков и оружия. Обсудили отмывку «грязных» денег, трансферы их за границу – в офшорные зоны, на собственные счета.
Под конец толковища стали обсуждать более мелкие вопросы. Великий хакан сказал с вопросительной интонацией:
– Недавно много «фулюганств» (последнее слово он произнес по-русски) происходило вокруг нас и вокруг наших дел…
– Да, папа, – с готовностью откликнулся сын Нарим по кличке Черный. – Нашли фулюгана.
Хакан удовлетворенно полуприкрыл веки. Он и сам, без сообщения сына, уже знал об этом.
– Кто? – спросил он.
– Малъщик, – пояснил Черный. – Одиночка. Фулюган. Студент. Девятнадцать лет.
– Почему? – коротко спросил великий хакан.
– Он мой «Брабус» разбил. Мы поставили его на деньги.
– Зачем он фулюганил?
– Обиделся на нас. Мстил.
– Что делать с ним будем? – спросил великий хакан. Обвел ближайших помощников взглядом. Замолчал. Полуприкрыл глаза. Перебросил две косточки четок. В наступившей тишине слышен стал неумолчный шум Кольцевой автодороги, стук игральных костей на столике у охраны.
Сыновья и племянник, хозарские тудуны, остро переглянулись между собой. По тону великого хакана они поняли: хакан сейчас не в совете нуждается. Дело слишком мелкое, чтобы обсуждать его на сходке Семьи – на сходке, где решаются судьбы всех хозар. Дело о «малъщике-фулюгане» можно решить (как говорят русские на своем ублюдочном, птичьем языке) «в рабочем порядке». И совсем не потому хакан заговорил о нем в присутствии сыновей и племянника, что хотел услышать их мнение. Тудуны поняли: великий хакан желает теперь (да пошлет ему Аллах всевозрастающую мудрость!), на примере случая с «малъщиком», чему-то научить их. Научить их, всех троих тудунов. Сыновья и племянник давно привыкли, что хакан передает им свою мудрость на примере случаев из жизни. Простых историй, которые он умеет возвысить до притчи.
Взор великого хакана обратился к племяннику, Бандарову.
В Бандарове до сих пор жило еще воспоминание, как сержантики патрульно-постовой службы ломали ему руки и заталкивали в ментовскую машину. И как нагло говорил с ним в отделении другой «мусор». И какими немалыми деньгами пришлось откупаться от легавых и от позора на всю хозарскую Семью… Поэтому Бандаров сказал:
