– А чем ты будешь заниматься, Пашенька? – с легкой ехидцей осведомилась Катя.
– Я стану действовать согласно боевому расписанию, – важно ответил Павел. – У меня имеется собственный план.
Однако Паша в отличие от Кати с Дашей ни слова не сказал о том, что он сам планирует делать.
Павел Синичкин. В тот же день
К наркоманам я испытываю примерно те же чувства, что к слизнякам. А именно: брезгливость и отвращение. Я их очень не люблю. Слизняков в детстве, когда они выползали на садовые дорожки, я осторожно, преодолевая тошноту, брал двумя пальцами и зашвыривал в кусты. Подальше от себя. Наркоманов я, конечно, никуда не выбрасываю. Но всегда стараюсь держаться от них подальше.
А вот к тем, кто торгует наркотиками, кто подсаживает на иглу других, я отношусь иначе. Я их – ненавижу. Этих сволочей я готов мочить безо всякого сожаления. И чем больше подобных субъектов – не колющихся или нюхающих, но приучающих, развращающих – отправляется в мир иной, тем большую нехристианскую, злобную радость я испытываю.
Говорят, мой подход соответствует западному государственному отношению к наркоманам. Там, говорят, если человек просто колется или «пыхает» – его лечат. А чаще – зашвыривают (как я – слизняков в детстве) с глаз долой. Чтобы тот сам собой подыхал где-нибудь в трущобах. Когда же ловят драг-дилера, торговца наркотой, – там такого гада мочат. Врубают падле на полную катушку: двадцать лет в тюрьме, без права апелляции.
А вот в нашей ушибленной на голову стране все перековеркалось. Ментам – дай бог моим бывшим коллегам сил и здоровья – легче ловить тех слизняков, что пару раз затянулись «ганжой». Но труднее доставать тех мерзавцев, кто месяц за месяцем, год за годом поставляют героин десяткам несчастных. В итоге в наших тюрьмах на одного наркоторговца приходится двадцать несчастных наркош – слизняков. Хотя всем понятно: главное зло проистекает совсем не от наркоманов – а как раз от тех, кто продает им адское зелье.
Подобными мыслями я занимал свою башку, сидя на лавочке в палисаднике старого московского двора в Измайлове. При этом я не спеша попивал пивко. Пиво отчего-то особенно хорошо шло после сегодняшней, практически бессонной ночи. После отупляющих и бесплодных раздумий о судьбе Ленчика.
Похоже, своей мелкой философией на глубоких местах я успокаивал себя. Или, напротив, самого себя накручивал? Приводил в боевую готовность перед тем, что планировал совершить? Кто его знает.
Все время я не упускал из виду вход в подъезд. Именно в нем (как рассказал мне во время нашей попойки в кафе «***» капитан РУБОПа Саня Перепелкин) проживал наркоторговец средней руки Рубцов по кличке Рупь.
Гражданин Рубцов сейчас находился дома – это я проверил.
В его старом московском подъезде имелось три этажа. На каждом этаже располагалось по три квартиры. Итого получалось – девять апартаментов в подъезде. Черный ход отсутствовал.
Значит, в среднем каждый девятый посетитель подъезда шел к гражданину Рубцову. Судя по интенсивности движения в старом дворе, ждать мне предстояло долго. Однако я почему-то пребывал в уверенности, что нужного мне товарища я среди прохожих узнаю издали.
Вот в подъезд вошла большая кривоногая дама, вместе с кривоногой же огромной собакой.
Через десять минут туда проследовала совсем юная девчушка-мама с ребенком в коляске.
Еще через пятнадцать минут дверь в парадное открыл седой интеллигентный старик в камуфляже.
Все не то. Солнце переместилось на небе и стало припекать. Я подвинулся на лавочке следом за ускользающей тополиной тенью. Пиво кончилось. Пустую бутылку я аккуратно поставил рядом со скамейкой.
В подъезд вошла, останавливаясь на каждом шагу, древняя старуха с двумя продуктовыми сумками.
Лихо забежали два пацана лет девяти.
Время моего наблюдения превысило три часа. Гражданин Рубцов из подъезда не выходил. И никто, похоже, его не навещал.
Вот у рубцовского парадного остановился древний «жигуль», и седые супруги принялись выгружать из него бесчисленные сельскохозяйственные мешки.
Я не терял терпения и открыл вторую бутылку пива.
И вот наконец в подъезд проследовал тот самый хлопец, которого я дожидался. Я приметил его издалека. Парень щеголял в надвинутой на лоб бейсболке, темных очках и, невзирая на жару, в черной рубашке с длинными рукавами. Кроме того, он словно бы растекался, стелился по земле. Не шел, а суетился. Не шел, а все время боялся.
Я одним глотком допил вторую бутылку пива. Взял ее, опорожненную. Быстренько проследовал за парнем в сторону подъезда. Вот чем отличается моя работа от ментовской. Отличается – в лучшую сторону. Я могу действовать, не заботясь о доказательствах. Основываясь на одних «оперативных данных». Или даже – на «оперативном чутье». У меня не болит голова о следователях, адвокатах, судьях и общественности.
Итак, и оперативные данные, и оперативное чутье подсказывали мне, что стелющийся субъект – мой клиент.
Я вошел вслед за парнем в черном в прохладный подъезд. Консьержка здесь отсутствовала, домофон был испорчен. (Признаюсь: испорчен – мною.)
Усталые шаги «чернорубашечника» звучали по лестнице уже на втором этаже. Наркоторговец Рубцов проживал на третьем.
Я пронесся по первому пролету. В руке я сжимал пустую бутылку из-под пива. Глаза мои тем временем привыкали к подъездной полутьме.
Шарканье шагов парня в черном доносилось до меня тем временем с пролета между вторым и третьим этажом.
Я неслышно взлетел к площадкам второго этажа. Дыхание мое не сбилось.
В этот момент я услышал короткий, сторожкий звонок на третьем этаже. Похоже, именно в ту квартиру, куда стремился и я. Теперь главная моя задача – успеть, пока гость не исчезнет за входной дверью.
Я взлетел на два пролета вверх. Предчувствия меня не обманули. Дверь в квартиру – ту самую квартиру – оказалась полуоткрытой. Когда я появился на лестничной клетке, «чернорубашечник» как раз делал шаг внутрь жилья гражданина Рубцова. На пороге белесым пятном маячил хозяин.
Субъект в черном не успел закончить своего первого шага.
Стеклянная бутылка – прекрасное оружие. Естественно, в умелых руках.
Она даже не разбилась.
«Чернорубашечник», оглушенный, начал заваливаться набок. Я увидел изумленные глаза хозяина квартиры. Наркоторговец Рубцов, кажется, не успел сообразить, что происходит.
Прямо перед собой он вдруг увидел дуло пистолета. Моего пистолета. (Газового, конечно, – но гражданин Рубцов, по кличке Рупь, об этом не знал.)
– Руки в гору! – отчетливым шепотом скомандовал я ему.
Гость, разделявший нас с Рубцовым, в тот момент потихоньку сползал по стене подъезда. Наркоторговец наконец стал что-то понимать и попытался судорожно закрыть дверь перед моим носом. От удара моего башмака дверь вылетела из его рук и распахнулась на всю ширину.
