Нас встретили на лошади, а не на машине, что нам очень понравилось, и повезли домой вдоль кукурузного поля. Аня, спрыгнув с телеги, шла всю дорогу пешком и рвала молодые кукурузные початки, похожие на кукол с длинными зелеными и бурыми волосами.
На ужин нас до отвала накормили борщом, пирожками с мясом, молоком и лепешками. Аня не захотела оставаться ночевать в душном доме – взяла старенький плед, фонарик, книжку, игральные карты и ушла на чердак; я увязался за ней. Там мы удобно развалились на сене. Над нашими головами покачивались березовые веники и связки калины, которые мирно сохли на длинных веревочках, подвешенных под крышей.
Мы немножко поиграли в карты при свете фонарика, а потом проговорили до самого утра. Аня рассказала мне, что лучшая игра на свете – это бадминтон и она нигде больше не чувствует себя такой счастливой, как на игровой площадке. Она объяснила, в чем различие между игроками-убийцами» и тактиками, и сказала, что она – тактик, а ее папа – «убийца», причем профессиональный. Мы посмеялись, и я поделился с ней своей заветной мечтой – стать футболистом нашей сборной.
Она рассказала также про физическую подготовку спортсменов. Оказывается, папа заставляет ее обливаться по утрам холодной водой, а после игры принимать ванну со льдом. Кроме того, она выполняет специальные упражнения с привязанными к рукам и ногам грузиками и в тяжелом поясе, который папа сделал специально для нее. А еще она бегает кроссы, качает пресс и может отжаться от пола больше раз, чем мой двоюродный брат, который недавно вернулся из армии. Но все же ее мечта – стать не спортсменкой, а врачом.
– Я подумала и решила, что так я принесу больше пользы, – сказала она. – Ведь главное в жизни – помогать людям!
Я вообще-то думал, что главное в жизни – это радоваться, и тут же сообщил ей об этом.
– Радоваться тоже нужно, – серьезно ответила Аня, и мне стало приятно, что она меня одобрила.
Лежа в тишине, мы услышали, как снаружи в дверь кто-то скребется, и я спросил Аню, верит ли она в привидения, духов и прочую нечисть. Она пожала плечами и сказала, что уж точно верит в добрые чудеса и даже умеет их творить.
– Если хочешь, чтобы у тебя в жизни случилось чудо, просто совершай по нескольку хороших поступков каждый день, и чудо рано или поздно произойдет, – шепотом сообщила она.
– Так просто? – удивился я.
– Конечно, – ответила она. – У меня всегда срабатывает. Хочешь проверить?
– Только если вместе с тобой! – сказал я.
– Хорошо, – отозвалась Аня. – Прямо завтра и начнем.
Мы еще поболтали, а потом уснули как убитые. На следующий день я и не вспомнил про то, о чем мы говорили ночью, потому что нам с Аней разрешили сходить на речку и мы отправились туда прямо с утра, прихватив с собой полный рюкзак огурцов, конфет и лепешек. Увидев воду, я вообще позабыл обо всем на свете и побежал купаться. Аня умела плавать, но почему-то барахталась на мелководье или ложилась на бережок и поливала себя теплой водой из ладошек, а меня тянуло на глубину. Я лет с четырех ходил в бассейн и чувствовал себя в реке как прирожденный карась.
Накупавшись и наевшись до отвала, мы подремали на берегу под деревьями, а чуть позже решили соорудить шалаш. Остаток дня мы перетаскивали коряги, устанавливали их под углом друг к другу и присыпа́ли камнями и песком у основания, а потом ломали ивовые ветки, несли их к берегу и укладывали сверху на каркас нашего шалаша. Когда шалаш был готов, мы уже выбились из сил и, забравшись внутрь, даже не разговаривали и не смотрели друг на друга, а просто отдохнули немного и засобирались домой. На следующий день Аня уехала обратно в город.
Через некоторое время Берсы переехали на другую квартиру, и мы с Аней не виделись года два. А однажды она сама пришла ко мне в гости и принесла в подарок щенка – толстолапого и толстомордого, с круглыми печальными глазами и обвислыми ушами. Я сидел на полу и возился со щенком, а сам украдкой поглядывал на Аню: до чего она стала красивая! И как хорошо, что она почти не растет в высоту, ведь это значит, что скоро я ее перерасту и смогу катать ее на рамке велосипеда и носить на руках! Мне тогда очень захотелось поскорее повзрослеть и жениться на Ане, пока она не вышла замуж за кого-нибудь другого, но я знал, что это невозможно. Неожиданно я вспомнил про то, что она говорила мне тем летом в деревне, когда рассказывала о чудесах.
– Помнишь, мы с тобой договаривались совершать по нескольку хороших поступков в день, чтобы с нами происходили чудеса? – спросил я Аню.
– Конечно, помню, – ответила она.
– Этот способ все еще работает? – уточнил я.
– Еще как работает! – улыбнулась Аня.
– Тогда давай попробуем совершать хорошие поступки вместе! – обрадовался я.
– А ты уже загадал заветное желание? – ласково спросила Аня.
Я покраснел как рак и еле слышно ответил:
– Да.
Совершать хорошие поступки оказалось делом непростым. Во-первых, я не всегда знал, какие поступки считать хорошими, а какие – не очень. Например, мы с Аней собирали объедки и относили их голодным бездомным собакам, но однажды одна тетка в шляпе сделала нам замечание, что мы «развели псарню» у нее во дворе и теперь она не может уснуть по ночам, слушая собачий вой, а по утрам боится выходить из подъезда. Я начал уступать место в автобусе не только старушкам, но и девчонкам моего возраста, но Аня сказала, что это не хороший поступок, а элементарная вежливость. Я старался учиться как можно лучше и аккуратно выполнял домашнее задание, но Аня опять возразила, что это мой долг, а исполнение долга хорошим поступком не считается.
Вечером перед сном я часто прокручивал в уме все совершённое за день: утром помог маме накрыть на стол, а позже убрал тарелки в мойку – это долг; уступил место в маршрутке какой-то девушке – просто вежливость; пропустил вперед девчонок перед входом в класс – опять вежливость; получил несколько пятерок – выполнил долг; сэкономил деньги, выданные мне на школьный завтрак, и купил маме пирожное с кремом – скорее долг, чем хороший поступок; кроме того, мама не стала есть пирожное, а, растрогавшись, отдала его мне, так что если я и сделал что-то хорошее, то лично для себя, а значит, этот поступок тоже не считается. В общем, несмотря на все мои старания, я не совершил ни одного по-настоящему хорошего поступка за весь день! Что же мне делать? И что, интересно, делает Аня?
– У меня тоже не всегда получается совершить несколько хороших поступков за день… – вздохнула Аня. – Например, раньше я давала монетку нищему и считала это хорошим поступком, но потом подумала и поняла, что это все-таки долг – помогать нуждающимся. Хороший поступок должен быть бескорыстным.
– Как же нам быть? – растерялся я.
– Нужно что-нибудь придумать, – ответила Аня. – Что-нибудь хорошее и особенное.
Несколько дней спустя она прибежала ко мне в гости с книгой об ордене иллюминатов.
– Представляешь! – воскликнула она. – Я вчера взяла в библиотеке эту книжку, начала ее читать и вдруг поняла, что нам нужно делать! – И она потрясла томиком у меня перед носом.
