– Фу-ты ну-ты, твоя Данута! Это после войны голую картошку ели да при социализме! А сейчас, слава богу, капитализм и яйца купить не проблема… Еще блокаду вспомни! – Лида воинственно крутила пальцем локон.
– Особенно если едоков четверо, а пенсия одна! А про блокаду ты не кощунствуй! Я выжила, потому что отец умер в первых числах февраля и его карточка досталась нам с матерью. Умри он на десять дней позже – и нас тоже бы не стало! И вас бы не было! – рассердилась бабушка.
На счастье, из ванной пришла мама.
– Ой, Лидка, прекрати! А ты, мамочка, ее не слушай! – стала их успокаивать мама. – Вас ни на минуту нельзя оставить одних – обязательно переругаетесь!
Тут вырубился свет. У нас это часто случается зимой. «Что вы хотите? Все греются да чайники навключали!» – огрызается тетка из аварийной службы.
Лидочка сразу принялась туда названивать, потом, накинув меховой жакет, умчалась на лестницу – руководить восстановлением электричества. Давать советы и руководить – ее стихия.
А мы зажгли свечи и уютно устроились с бабушкой на диване.
– Бабушка, а ты хорошо помнишь блокаду?
– Что-то помню, что-то нет! Человек так устроен, что старается забывать всякие ужасы. Иначе как жить? – устало проговорила она.
– Ты бы воспоминания написала, вон по радио все время какие-то дети блокады выступают…
– Врут много! Что я, маленькая, могла запомнить? Только холод и постоянный голод. Так, какие-то эпизоды…. Как-то мама послала меня вместе с соседкой карточки отоваривать – стоять в многочасовой очереди в булочную рядом с домом, а тут завыла сирена и начался обстрел. Блокада уже заканчивалась, но город еще бомбили. Люди из очереди побежали в бомбоубежище на углу улицы и меня с собой потащили. Забежали мы в подъезд дома и стали спускаться по лестнице в подвал. А я вдруг вспомнила, что мама мне велела без нее ни в каких убежищах не прятаться, а бежать домой по той стороне улицы, где меньше бомбят. Я вырвалась из рук молоденькой дежурной и побежала. Она мне кричала, чтобы я немедленно вернулась… А тут как раз снаряд – прямым попаданием в эту парадную! И всех, кто был в бомбоубежище, накрыло взрывом, а от соседки и девушки-дежурной и следа не осталось. И от дома – только фундамент! Вот так вот! А я стояла, оглохшая от взрыва, и смотрела на то место, где минуту назад были дом и девушка, все поправлявшая выбивающиеся из-под пилотки светлые пряди волос…
– А ты очень испугалась? Ты заплакала?
– В блокаду не боялись и не плакали – силы берегли… Я просто смотрела… Мама говорила: толпа притягивает беду! А девушку-дежурную я и сейчас помню… Ну всё, хватит об этом!
Тут дали свет, и бабушка пошла на кухню.
А я сидела и думала про БЛОКАДУ.
Когда тайное становится явным
На следующий день бабушка объявила:
– Уж не знаю, хорошая эта новость или не очень, но вчера звонил Сева и сказал, что прилетает на конференцию читать доклад. И будет не один, а с неизвестной нам Марусей. Просил разрешения остановиться у нас на два дня.
– Последний раз с ним была Нюша, – вгрызаясь в яблоко, ядовито заметила Лидочка.
– Да нет! Ксюша! Археолог из Нарьян-Мара, – стала спорить мама.
– Так! – сурово сказала бабушка. – Это не наше дело! Раз Маруся – пусть будет Маруся! Мы же обязаны оказать моему крестнику, а вашему троюродному брату гостеприимство! Лучше подумаем, где мы их разместим?
– Только не в моей комнате! Севка мне новый палас затопчет, – решительно сказала Лида. – Посели их у Сашки! А она пусть у тебя переночует!
Ну конечно! Меня – к бабушке, и моя ночная переписка ВКонтакте накроется на два дня… Ну, Лидка! Палас, видите ли, у нее новый!
Дядя Сева – большой, шумный и непредсказуемый, как медведь, – наш дальний родственник. И работает он метеорологом тоже далеко – где-то на Севере. И, как говорит бабушка, вечно сваливается как снег на голову! А Лидка ехидничает, что это именно он портит погоду всей страны.
В воскресенье, с утра, бабушка напекла заварных булочек к завтраку, к обеду сварила густой борщ, нажарила котлет, а к ним – большую миску винегрета, а ещё капустный пирог и много чего вкусного на десерт.
Когда раздался звонок в дверь, мы все были при полном параде. Даже мне велели надеть новый серо-голубой свитер.
Сначала из распахнутой двери появились огромные рога северного оленя, и нам всем пришлось дружно отодвинуться, чтобы они влезли в нашу прихожую.
За ними показался смеющийся и розовый с мороза дядя Сева. Он бросил на пол рога, поставил большую спортивную сумку и схватил в объятия бабушку, а потом и всех нас, по очереди.
– Ой! – вдруг вспомнил дядя Сева, протирая запотевшие очки. – Я же вас не познакомил! Маруся, заходи!
Мы все с сияющими улыбками повернулись к открытой двери…
Сначала в проеме показался любопытный черный нос, а потом в прихожую осторожно вступила… огромная ездовая лайка!
– Ай! – хором воскликнули мы.
– Вау-у! – поздоровалась Маруся и села у входа.
– Я ее сначала назвал Марсианин! Потому что не понял, откуда она взялась – кругом на сотню километров одни снега! Сокращенно – Марс. И как-то сначала не разобрался, что это не он, а она… Ну а потом стал звать Марусей. Оставить ее было не с кем, вот мы вместе и прилетели! Вы же не против? – И, не слушая бабушкиных «разумных» доводов, дядя Сева устремился на кухню. – Рога уберу завтра! Это подарок Зоологическому музею.
Маруся, легко перепрыгнув через раскинувшиеся рога, резво последовала за ним.
Мы же ошарашенно топтались, не зная, как обойти образовавшееся препятствие. Когда же добрались до кухни, там, загородив стол мохнатым телом, уже сидела Маруся, которую дядя Сева угостил булочкой, и смотрела на нас нехорошим взглядом ледяных голубых глаз. При этом один глаз у нее косил в сторону стола, а другой, прищурившись, мрачно оценивал наше количественное преимущество.
– Э-э, – протянула Лидочка, – а она нас не перекусает?
– Фу, Маруся, место! Да уж, такую роскошь, как бабушкина кулинария, нужно внести в Красную книгу и охранять с собаками! – развеселился дядя Сева. – Как божественно у вас пахнет домашними пирогами! – заурчал он и стал доставать из сумки свертки с вяленой рыбой с загадочным названием «муксун».
Завтрак прошел весело, потом все разошлись по своим делам, а бабушка пошла к себе в комнату смотреть сериал.
Через полчаса я застала дядю Севу, растерянно стоящего посреди кухни.
– Слушай, Сашка, ты не убирала котлеты? – испуганно и с надеждой в голосе спросил он.
Я посмотрела на стол: на нем блистали чистотой миска из-под винегрета и блюдо из-под котлет… Даже красивая бумажная салфетка испарилась!
