Теперь я замолкаю.
Мы прощаемся, и я прошу о еще одной аудиенции, чтобы увидеть его еще раз до того, как покину Бутан. Потом я иду обратно через деревянные доски и сажусь в «Corolla». Мы едем обратно в отель, о чем Таши считает необходимым объявить, а я думаю о замечательном человеке, с которым я только что познакомился. Счастливый человек. Он вполне может сойти за кембриджского академика и говорить о регрессионном анализе наряду с лучшими из них, но в следующую секунду он говорит о Будде и раке, который чуть не убил его. Плавно. Жизнь Кармы Ура интегрирована. Органична. Не из серии дом-работа-дом, как у большинства людей. Как у меня.
Мы приезжаем в отель — о чем Таши сообщает, объявив:
— Мы приехали в отель, сэр.
Я не в настроении общаться с персоналом, поэтому я выношу стул на балкон своей комнаты и сижу. Просто сижу. У меня кружится голова. Карма Ура выбил меня из колеи. Счастье не ждать многого? Как примирить это с моими амбициями, которые так хорошо служат мне в жизни? И что он сказал о сострадании, которое является конечной амбицией? Что это было?
Тогда я вижу его. В двух футах от меня. Жук. Он лежит на спинке, его крошечные ноги бессмысленно дергаются. Я смотрю в сторону. Но мои глаза прикованы к этому крошечному существу в таком жалком состоянии.
Мои варианты. Вариант первый: я могу убить его и положить конец его страданиям. Главным преимуществом варианта является то, что он прекращает страдание. Вариант второй: я мог бы игнорировать его, как обычно делают такие, как я, когда сталкиваются со страданиями других. Не вмешивайся. Будь хорошим журналистом. Оставайся нейтральным. Это не новость. Кто станет смотреть «Паразит умирает в Гималаях. Прямой репортаж. Эфир в 11:00»?
Есть и третий вариант: я мог бы вмешаться и спасти жизнь. Жизнь насекомого, правда, но все-таки жизнь. Я делаю ошибочный шаг и подталкиваю его. Но немного не рассчитываю силу, так что насекомое летит добрых десять футов через внутренний дворик, по-прежнему перевернутое и все еще большое. Хорошенькое вмешательство. США со всеми своими ресурсами так же не экономят силы в Сомали или в Ираке, так почему я должен чувствовать себя плохо, не рассчитав силу в спасении маленькой жизни?
Я иду вниз и заказываю пиво Red Panda. Когда я возвращаюсь в свою комнату через полчаса, из любопытства выглядываю во внутренний дворик и вижу, что жук все еще там, хоть и шевелится уже не так шустро. Какого черта меня это беспокоит? Я ненавижу ошибки, черт побери. Все эти буддийские разговоры о благости влияют на меня. Проклиная все на свете, я щелкаю жука еще раз, на этот раз более мягко. Он в одно мгновенье переворачивается и бросается прочь. Конечно, благодарности ждать не стоило. Он чувствует себя хорошо. Я спас жизнь. Я был вовлечен. Постскриптум. Когда я вышел на патио в тот же вечер, я нашел еще одного жука, того же самого, я уверен, снова лежащего на спине.
Я не мог поверить своим глазам. На этот раз я не сделал ничего. Однако я легко спал в ту ночь. Никто, даже Карма Ура, я уверен, не может спасти жука от самого себя.
В Бутане все с ног на голову. Число тринадцать — счастливое. Дети приветствуют вас словом прощай. Король мечтает о самоубийстве.
Или взять марихуану. Знаете, как они используют ее в Бутане?
Они кормят ею свиней. От нее просыпается голод, так что свиньи больше едят и быстрее нагуливают жир. Впервые услышав это, я невольно представил себе обкуренных свиней. Они идут в 7-Eleven и покупают куриные буррито, я вижу это ясно как день. Они пытаются разогреть их в микроволновке, но их пухлые свиные лапы застревают, и они начинают визжать дико, как это имеют обыкновение делать свиньи, пока продавец, тоже свинья, не подходит к ним и не просит успокоиться, потому что это, в конце концов, 7-Eleven, а не скотный двор какой-то.
Вот о чем я думаю в Бутане. Возможно, дело в высоте, но я думаю, что не только. Это место освобождает мою фантазию, которую большую часть времени я сдерживаю. В Бутане мои мысли дичают, иногда изматывая меня по пустякам, но иногда и награждая неожиданным образом.
По этой причине путешествие в Бутан требует серьезной подготовки. Реальность и фантазия живут здесь бок о бок. Иногда они неразличимы.
Я сижу в гостиной и пью чай, когда Сангай, хозяйка отеля, неожиданно сообщает:
— Мой муж — брат Далай-ламы.
— Серьезно, — спрашиваю я, — он брат Далай-ламы? Я не знал, что у Далай-ламы есть брат.
— Нет, не сейчас, они были братьями в прошлой жизни. Мой муж является двенадцатым воплощением тибетского ламы.
Такого рода путаница в Бутане повсеместна. Эта жизнь, предыдущая жизнь, следующая жизнь. Все они сливаются в счастливом экстазе. Или взять этот милый разговор, который у меня состоялся с одной из молодых девушек, которая работает в моей гостинице.
— Так много дождей в последнее время, — говорю я, чтобы поддержать беседу.
— Да, сэр, это из-за фестиваля. У нас каждый год фестиваль, знаменующий окончание сезона дождей. После того как фестиваль заканчивается, дождь прекращается.
Она говорит это с полной уверенностью, как если бы она объясняла дураку, что солнце всегда встает на востоке.
На следующий день дождь прекратился.
Таши и я решили посетить ярмарку выходного дня, где можно купить что угодно: яблоки размером с голову и статую Будды. У входа сидит гадальщик.
— Очень хорошо, очень известный человек, — говорит Таши.
Человек сидит на корточках, разложив перед собой одеяло. Я замечаю, что он прокаженный. От пальцев у него остались лишь первые фаланги, что не мешает ему орудовать колодой карт, каждая размером с наклейку на бампер.
Он просит меня выбрать три карты. Потом я трижды бросаю кости. Предсказание: «То, что вы делаете сейчас, получится хорошо. Все ваши мечты сбудутся». Интересно, как много общего моя удача имеет с моей платой? Я спрашиваю об этом Таши, который убеждает меня, что предсказатель — «очень хороший человек, очень уважаемый». Позже, в тот же вечер, читая о приключениях в Бутане британского исследователя Лорда Рональдшея, я нахожу, что ему предсказали то же счастье сто лет тому назад.
«Мне предложили сделать подношения божеству и бросить кости. Я так и сделал, бросив кости трижды. Верховный лама сообщил мне, что меня ждет большая удача!»
На следующее утро я просыпаюсь после тревожного сна, который, я уверен, вызван большой высотой, и спускаюсь на первый этаж завтракать. Я поглощаю яйца всмятку и слышу глубокий баритон: «Доброе утро!» Сначала я думаю, что это телевизор, но, повернувшись в своем кресле, вижу улыбающегося человека с блестящей лысиной и мясистыми щеками. Он одет в красный жилет и ярко-желтую рубашку. Похож на младшего брата Далай-ламы.
Это Барба Тулку, муж Сангай, иначе известный под именем Ринпоче, что означает «драгоценный». Он выразительный человек с добрыми глазами и раскатистым смехом. Когда он говорит, все его тело трясется и шевелится. Пружиня, он рассказывает мне свою историю.
