«Но ведь здесь не война, – вдруг подумал Иван. – Почему же я сижу в засаде у родного озера так, словно оно перестало быть мне родным? А братья мои! Им бы тут только рыбу удить да плескаться в прозрачной воде, но они готовятся к бою, словно попали в окружение посредине родного села. Как такое могло случиться?..»
Иван вспомнил день появления близнецов на свет. Ему самому тогда было столько же лет, сколько им сейчас, а Вовка еще только собирался пойти в первый класс. Очень хотелось Вовке навсегда остаться самым младшим сыном в семье Кораблёвых. Поэтому надеялся он, что мама найдет в капусте девчонку. Иван над ним посмеивался, но просвещать его не стал, думая, что придет время, и брат сам узнает, откуда берутся дети. Он и узнал. Вернее, увидел. Потому что мама до капустной грядки добежать не успела и родила не одного, а сразу двух одинаковых братиков прямо во дворе прежде, чем приехала из города «скорая».
Ваня узнал об этом на озере. Громко плачущий Вовка прибежал на берег и в отчаянии стал звать его, уплывшего почти к самой турбазе. Так смешно Вовка размахивал руками и так громко орал, что, наверно, будь Ваня на Большаке – и оттуда его услышал бы и увидел.
«Кутяшат мамка нашла! – сообщил перепуганный Вовка, когда Ваня подплыл к берегу. – Двоих кутяшат! Чего теперь нам делать-то? Может, утопим, пока они глядеть не начали?..»
И правда, малыши были настолько малы, что их можно было принять за щенят. Но Ваня сразу их полюбил. И с первых же дней до самой зимы охранял братьев от Вовки, не оставлявшего намерения утопить младенцев в стоявшей у крыльца бочке с дождевой водой. Конечно, потом он с их присутствием в доме смирился, а когда они поползли по полу, стал даже устраивать для них игры и учить их ходить, но у Вани на всю жизнь осталось чувство ответственности за жизнь малюток, как до сих пор часто называет их мама. И различать близнецов в первые два года их жизни могли только Ваня и мать, потому что внешне они были похожи как две капли воды, так что отец даже придумал привязать на руку Кольке красную ниточку. Но братья оказались настолько умны, что, когда подросли, научились вводить отца с Вовкой в заблуждение, передавая этот знак отличия друг другу и задорно смеясь, когда те называли Кольку Сашкой и наоборот.
Тогда-то Ваня и занялся их воспитанием, уча, что обманывать людей нельзя даже тогда, когда тебе грозит наказание за какую-нибудь провинность или просто ради шутки. Обман все равно обнаружится, и обманщикам придется плохо. К его немалому удивлению, близнецы эту истину поняли сразу и впредь сами спешили сказать, кто из них Колька, а кто Сашка. Так что отцу уже не нужно было смотреть, на чьей руке красная ниточка. Лишь только он открывал рот – братья ему сообщали: «Я Саша. А я Коля», и каждый делал при этом шаг вперед, как солдаты на строевой поверке.
Вспомнив братьев маленькими, Иван блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Сидеть на земле было холодновато, но он готов был просидеть здесь всю свою оставшуюся жизнь, только бы его братьям было спокойно и никакая опасность им не грозила. Между тем, даже погружаясь в дрему, он продолжал слышать всякий посторонний звук в Архарове и на озере и как будто видел сквозь опущенные веки все, что происходит вокруг.
17. Начало рассвета
Рассвет уже забрезжил над Тихим озером, а курьер все не появлялся.
– Может, он не доехал до Архарова? – предположил Сашка, потягиваясь.
– Или Иван его тормознул, – полушепотом пробурчал Колька.
– Если бы Иван что-то знал, он стал бы нас искать. Не знает он. Зря мы тут всю ночь прятались.
– «Береженого Бог бережет». А вдруг он прячется где-нибудь у берега? – Колька сказал это и опасливо посмотрел сквозь кусты, на покрытый росой берег за ними. – Хотя чего ему прятаться? Захотел бы – быстро нас тут нашел…
Вдруг они услышали торопливые шаги по дороге: кто-то, тяжело дыша, бежал к озеру. Сашка взялся за весла. Уключины тихонько скрипнули, и лодка стала тихо выплывать из замута. Скоро братья увидели стоявшего над обрывом человека в длинном плаще, с накинутым на голову капюшоном, в руке у него был завязанный большим узлом картофельный мешок.
– Это он, – прошептал Колька и тихонько свистнул.
Человек в плаще завертел головой, и парни увидели, что его лицо закрыто то ли шарфом, то ли вязаной шапкой.
– Вот чучело! – усмехнулся Колька.
– Партизан! – заметил Сашка и сделал два сильных гребка.
Увидев их, партизанское чучело быстро спрыгнуло с обрыва и застонало, сев на землю и схватившись свободной рукой за ногу.
– Ты, что ли, принес нам дипломат? – спросил его Колька, но ответа не дождался.
Только по кивкам сидевшего братья поняли, что он и есть тот, кого они ждали в лодке всю ночь.
– А почему он в мешке? – насторожился Сашка и сказал брату: – Проверь, что там…
Колька протянул руку за мешком и тут узнал натянутую на голову незнакомца зимнюю шапочку Алёнки. Ее нельзя было не узнать, потому что Алёнка вязала себе шапку в школе на уроках труда и на переменах. Колька на тех уроках и переменах наблюдал за ловкими движениями ее пальцев и подтрунивал над Алёнкой, говоря, что в шапочке с синими полосами на белом фоне она станет похожа на американскую шпионку.
«Почему на американскую?» – не поняла тогда Алёнка.
«Потому что только американцы думают, что русские девчонки никаких других полос никогда не видели!» – засмеялся Колька.
После этого Алёнка, назло ему, связала на шапочке широкую красную полосу. Теперь эта полоса проходила как раз по глазам и носу Васьки. Потому что никем другим этот «партизан» оказаться не мог. Но Колька, узнав его, сделал Сашке знак, чтобы тот молчал, и, только отплыв от берега, шепнул:
– Пусть думает, что обхитрил нас. Вечером мы его разоблачим…
Между тем Васька кое-как выбрался из-под обрыва и стал искать в телефоне номер, с которого получил вчера ценные указания. Вот тут-то Иван его изловил и скрутил, да так быстро, что Сашка даже не заметил исчезновения Васьки.
– В воду, что ли, он свалился? – вслух подумал Сашка.
Но Колька уже был занят извлечением дипломата из мешка. Каково же было его удивление, когда он и в дипломате увидел тайное присутствие своей Алёнки!
– Это ее дипломат! – уверенно сообщил он занятому греблей брату.
– Чей – ее? – не понял Сашка.
– Да Алёнки! И шапку Васька напялил Алёнкину, и дипломат у нее стырил… Открыть его?..
– Зачем? – ответил Сашка. – Мы и так знаем, что в нем не прослушка и не психотронный генератор. Ваське их не доверили бы…
