– Ты чего, дурак, с зерном-то?! – крикнула ему Анюта.
Но никто из братьев даже не улыбнулся, только Колька вышел на крыло и крикнул девушке:
– Догоняй, трактористка!..
Анюта закончила школу в прошлом году, но в город не уехала – начала готовиться к поступлению в какую-то очень серьезную московскую академию. Не поступив в нее и в это лето, она не унывала, а Александр Борисович еще и успокаивал ее обещаниями решить судьбу своего фермерского хозяйства после того, как закончится уборочная страда.
– А там и видно будет, – сказал он дочери. – Может, я вас всех в город учиться отправлю. Опасно здесь становится. Похитить вас могут.
– Кто? Зачем? – округлила свои и без того большие глаза Анюта.
– А вот там и узнаешь, кто и зачем, да поздно будет, – задумчиво ответил Александр Борисович и искоса взглянул на жену, готовившую на уличной печке обед. Но та сделала вид, что ничего не слышала, хотя и выронила из рук половник. – Ладно, я пошутил, – хмуро улыбнулся Кутасов. – Никто вас похищать не собирается. Но осторожность все же не помешает. Вон какие страсти по телевизору показывают…
Когда к Кутасовым пришли работать братья Кораблёвы, Анюта рассказала им про тот разговор с отцом. Все им про свои страхи рассказывали на школьных переменках: и одногодки, которых в их классе было аж пятнадцать человек, и младшие, сидевшие по одному за десятью столами, и старшеклассники, которых оставалось ко времени окончания школы трое-четверо в каждом выпуске. Не то чтобы все они нуждались в защите братьев и верили, что те могут спасти любого, если понадобится, – просто Колька с Сашкой умели так все разложить по полочкам, что и бояться становилось уже нечего. Сами же они никогда никого и ничего не боялись, однако всегда были готовы постоять за себя.
Этому их научил Иван. Он и с Вовкой еще до своего ухода в армию занимался, но Вовка научился только нападать, поэтому часто приходил домой с «разбитой мордой», как выражалась их мать. В любой мальчишеской драке он сразу же кидался на противников и многих умел сшибить с ног, но спину всегда оставлял открытой. Колька же с Сашкой с самого начала прикрывали свои тылы и часто просто вставали спина к спине. Тогда подступиться к ним уже не было никакой возможности. Поэтому никто из сельских и не затевал с ними драку.
Теперь, думая о возможной опасности, братья прежде всего прикидывали, как защитить друг друга. И больше всего их огорчало вчерашнее происшествие, когда Носу удалось их обхитрить – и Сашка поехал домой на отправлявшемся в город турбазовском автобусе, а Колька оказался с Носом один на один. Сашка до сих пор не мог понять, как он вчера очутился в этом автобусе и, главное, зачем в него залез, зная, что Колька ждет его в лодке. Насильно его туда не запихивали, но получалось, что поехал он в нем против своей воли. И хотя потом Колька ни словом не попрекнул за это брата, всю ночь и весь день на душе у Сашки было муторно.
Пригнав комбайн к дому Кутасова, братья ополоснули лица теплой водой из бочки, стоявшей возле колодца, и только тут Сашка тихо попросил:
– Прости, брат, за вчерашнее. Я подумал, что тебе Нос приказал встретиться с ним один на один.
– А! – махнул Колька рукой. – Да ты не переживай.
– Нехорошо как-то, – не успокаивался Сашка. – Сейчас он опять попытается меня отшить.
– Не отошьет…
Колька нахмурился и покачал низко опущенной головой, как теленок. Потом стащил со стриженой макушки кепку и стал выбивать из нее пыль, хлопая по своей коленке. Вдруг он замер и уставился в песок, рассыпанный на поляне возле дома. Долго смотрел, о чем-то напряженно думая. И Сашка, проследив за его взглядом, также сделался задумчивым.
– Это Иван, – наконец произнес Колька. – Его «уазик» здесь был.
В песке четко отпечатался след от колеса, и братья даже узнали, от какого именно. Не далее как в прошлое воскресенье они помогали старшему брату заменить старую шину на левом переднем диске. Иван собирался на минувшей неделе наведаться к дальней сторожке и боялся, что на корнях старых сосен, выпиравших там высоко из-под земли, штопаное-перештопаное колесо может лопнуть.
– Сегодня был, – заключил Сашка, шмыгнув носом. – Чего ему тут понадобилось?
– Да, сегодня, – насупился Колька. – Вчера бы мы этот след точно заметили.
– Может, он по делу к Кутасову приезжал?
– Ага! По нашему! Других дел у него тут быть не может…
Колька натянул кепку на голову и резко зашагал к берегу озера. Такая его походка могла означать только то, что он чем-то очень расстроен. Пожалуй, только по ней да по Сашкиному насморку и можно было различить близнецов. Ну еще и по голосам, конечно. Сашка и говорил мягче, и ходил всегда одинаково вразвалку, а в Кольке жил, как говорил их отец, «материн зверек». Как тетя Женя могла «заводиться с пол-оборота», так и Колька, с той лишь разницей, что тетя Женя тотчас и выпускала из себя своего «зверька», то есть принималась ругаться, а Колька запирал его в себе и становился мрачным и надутым. Сашка же, когда ему что-то не нравилось, только краснел как рак и начинал громко сопеть носом. Но их отличительные особенности, по выражению директора школы Людмилы Александровны, открывались лишь тем, кто был знаком с братьями долго и близко. Видевшие их впервые понять, кто из них кто, не могли, как ни пыжились, ибо и одежда на близнецах была одинаковая, и стриглись они наголо в одно и то же время, и щербатыми были на один и тот же зуб.
Поэтому и следивший за братьями из-за забора Нос не понял, кто из них психанул и первым пошел к озеру, а уж из-за чего психанул, он и вовсе не смог бы догадаться.
Перед спуском к озеру Колька вдруг остановился, присел на лежавшую здесь перед кострищем, очищенную от коры и слегка обгорелую сосенку и стал невидимым для Носа за подлеском.
– Ты думаешь, Иван что-то знает? – спросил Сашка, садясь рядом с ним.
– А ты забыл, кем он на войне был? – вяло огрызнулся Колька.
– Тогда, может, скажем ему?.. – Сашка предложил это и поморщился, ожидая негодующего протеста брата.
Но Колька молчал. Долго молчал, глядя на головешки в кострище, потом вздохнул и сказал:
– Скажем, когда узнаем, что от нас хочет Нос. Если ничего криминального, то и без Ивана обойдемся.
– А деньги? – напомнил Сашка.
– Ты надеешься, что Нос нам честно их отдаст? – взглянул Колька на брата из-под руки. – Я сомневаюсь, что сейчас и на условие-то наше согласится… Вернее, согласится, но какую-нибудь ловушку нам точно приготовит.
– Тогда давай пошлем его подальше, и дело с концом, – предложил Сашка и встал.
Но Колька все еще думал. Подумав минут пять, хлопнул себя ладонями по коленкам и встал.
– Нельзя его посылать, – сказал он вдруг изменившимся, взрослым голосом. – Сейчас он у нас под контролем, и мы не дадим ему здесь бандитничать. А не справимся сами – позовем на помощь Ивана…
