А кто, спрашивается, все это покупал? Кто погладил ее пижаму? Кто пропылесосил всю квартиру, чтобы ей не было стыдно перед девчонками за клубы пыли и волос по углам (не мои волосы, между прочим, а длинные и светлые – Лилькины). Кто выслушивал про ее переживания? Кто уговаривал и убеждал, что все будет в порядке?!
– Бессовестная! – прошептала я и, швырнув тряпку, вышла из квартиры во двор, не желая столкнуться с подружками-кривляками у входа.
Серёня подрулил к восьми. Я села в машину, ощущая то же волнение, что и в школе, когда он пересел за мою парту.
– Привет! – смущенно сказала я. Вышло хрипловато, пришлось откашляться.
Он кивнул немного нервно и повернул ключ зажигания.
– Как дела? Ничего, что я опоздал?
– Да нет, все в порядке, – со смешком сказала я. – Лилька немного надулась. Я сейчас с ней живу, ее родители попросили. На три дня. Вот. И она… вечеринку собралась устроить пижамную. Ну как в фильмах американских. Типа все в пижамах, валяются на большой кровати, едят вкусности и болтают.
– При родителях такое не очень-то устроишь! – усмехнулся Серёня.
Мне страшно захотелось провести рукой по его волосам, но я сдержалась. И так-то руки дрожали…
– Конечно! Да у нее вообще родители бзиканутые. Прикинь, они знают пароль от ее сайта «ВКонтакте» и ЖЖ, читают подзамочные посты. Личные.
– Жесть! – покачал головой Серёня. – Как же ей, должно быть, с тобой спокойно!
– Ага, – гордо кивнула я, – ясное дело. Мать и половину того не позволяет, что разрешаю ей я.
– А мать-то тебя потом не огреет?
– Пусть только попробует! – воскликнула я. – Вообще они дураки. Держат Лильку на коротком поводке. Вот она и убегает из дома у них. Надо больше разрешать. Тогда и соблазнов меньше будет. Каждый человек сам должен определить границы своей свободы.
Серёня искоса взглянул на меня.
– Ты правда так считаешь?
До меня дошло: он имеет в виду тот наш разговор. Тот самый, после которого мы расстались.
– Да, – твердо сказала я, – раньше мне хотелось, чтобы все было только по-моему. А теперь я считаю, что каждый сам волен выбирать то, что хочет делать.
– Это круто, – тихо проговорил Серёня и накрыл своей ладонью мою руку.
В молчании мы доехали до нашего места. Вылезли и, минуя детскую площадку, откуда доносились крики детей на французском и немецком, чинных бабулек в костюмах, выгуливающих вокруг прудов таких же чинных болонок, пошли к скамейке, на которой давным-давно, еще когда мы приехали в Москву со школьной автобусной экскурсией, Серёня нацарапал ножиком наши инициалы. Прямо на сиденье. Со стороны можно было принять их за узоры.
Мы сели. В кармане загудел телефон. «Лилька прямо жизни решила мне не давать!» – подумала я с досадой и, не глядя на экран, выключила звук. Сейчас самая важная минута в моей жизни! Я не могу ее тратить на ругань с Лилькой! Пусть развлекается со своими подружками – сама же их позвала!
Серёня тем временем встал, порылся в кармане джинсов и извлек помятую открытку. Я растерянно посмотрела на двух зверьков, которые обнимались на картонной обложке. Он протянул ее мне, сел и отвернулся.
Я раскрыла открытку. «Дорогая Галя…» – начиналось послание. Я быстро глянула на последнее предложение. «Ты выйдешь за меня?» В глазах защипало от счастья. Но я начала с самого начала.
«Дорогая Галя… ты очень дорога мне…»
Это были потрясающие слова любви. Я читала и задыхалась от наплывающего восторга. Наконец Серёня развернулся ко мне. Он постарался улыбнуться, но у него не вышло.
– Ты, если хочешь…
– Серёня!
– Если хочешь, не отвечай сразу!
Он покраснел и резко пригнулся, зашарив рукой под скамейкой.
– У тебя телефон выпал, – сообщил он, подавая мне мобильник.
Я глянула на экран и ахнула. Двадцать четыре вызова! От Лильки! Двадцать четыре! Господи!
Я тут же перезвонила. Недоступна.
– Серёг, что-то случилось с ней! Поехали домой!
Глава восемнадцатая
Снова он
Дома Лильки не было.
Серёня входить в квартиру отказался наотрез.
– Понимаешь, Лиля может появиться в любую секунду. И что она потом скажет матери? Что ты приводила в квартиру чужого? А если у них что-нибудь пропадет? Кого обвинят, отгадай с трех раз. Нет, я в машине подожду.
Я покачала головой, но вспомнила тон Евгении, когда она говорила о конверте с деньгами, и не стала настаивать.
Угощение не тронуто. Пижама, выглаженная мной, по-прежнему аккуратно уложена на Лилькиной кровати. Вообще, такое ощущение, что девочки и не приходили, вот только куда в таком случае испарилась Лилька? И зачем она мне звонила двадцать четыре раза? Я набрала ее. Снова недоступна.
За окном потихоньку темнело.
Я позвонила Серёне:
– Езжай, я ее дождусь. Ты устал после работы.
– Ладно, – зевнул он. – Скорее всего, дуется и прячется от тебя у какой-нибудь подружки. Если что, звони, мигом подскочу. А насчет того, что я написал…
– Я подумаю, – улыбнулась я, – можно?
– Конечно, – поспешно добавил он.
Я села на кровать. Свет так и не зажигала. Просто сидела и ждала. Иногда набирала ее номер. Старалась делать это не часто.
С каждым звонком сердце билось все быстрее. В конце концов я не выдержала. Зажгла лампу, подошла к ее столу. Под оргстеклом – какие-то записки, календарики, розовые сердечки, напоминалки. А, вот! «Наташа». И номер.
– Будем надеяться, что это та Наташа, – пробормотала я, набирая номер.
Наташа оказалась та. Но подошла не она, а ее мама.
– Наташенька ночует у Кати.
– А Лили с ними нет?! – выкрикнула я, мысленно обозвав Лильку «поганкой». Пошла ночевать к девчонкам, а меня не предупредила!
– Я, конечно, не знаю наверняка, – с удивлением сказала Наташина мама, – но, мне кажется, нет.
Я попросила номер Катиного телефона. Сказала, что я Лилина няня. В баню формальности! Лильку бы найти.
У Кати ее не было.
Я беспомощно оглянулась. Что теперь? Кому звонить?
Мне не хотелось уходить. Лилька может вернуться в любую секунду. Пусть видит: я – дома.
Да, я дома! В отличии от нее. Я дома и жду ее. Ждать было очень мучительно. «Пойду поищу», – решила я.
