– С Настей… – пробормотала я.
– А что? Ты чего звонишь-то так поздно? Что-то случилось?
– Я… Серёнь… Мне…
– Что с тобой?!
– Мне страшно. Я не могу до дома дойти.
– Ну, давай как раньше? Я с тобой буду по телефону разговаривать, а ты пойдешь!
– Он сел! – воскликнула я с отчаянием.
– Ну как же… Знаешь, что ты такой псих, а телефон не зарядила!
Я шмыгнула носом.
– Слушай, ну я с Настей…
– Я уже поняла, – еле выговорила я, чувствуя, что сейчас закончится разговор и я снова останусь одна в кафе с белой лампой, которая скоро перестанет светиться, – прости.
– Ладно. Слушай. Ты где?
– На работе.
– Хорошо. Выходи на ступеньки через десять минут.
– А Настя?!
Но он уже повесил трубку.
Никогда еще десять минут не тянулись для меня так долго. Я сидела, уставившись в экран телефона, на котором одна цифра сменяла другую.
Наконец, когда прошло девять минут, я не выдержала. Вернула Лёвке трубку. Малик хотел мне что-то сказать, но я покачала головой. Выскочила на крыльцо.
Через некоторое время, сверкая фарами, подъехала старенькая «девятка» Серёни, которую ему отдал отец. Я бросилась к машине, открыла дверь. Серёня сидел за рулем в растянутой футболке, небритый, заспанный. Такой родной… Сзади, пристегнутая к детскому креслу, радостно верещала Настя.
– Ня! Ня! – вопила она.
– Закрывай скорее дверь, – попросил Серёня, но тронуться с места ему не удалось.
Я захлопнула дверь, а потом прижалась к его плечу, к рукаву его домашней серой дырявой футболки, в которой столько раз спала, когда ночевала у него. Прижалась и заплакала. Настя изумленно затихла. А я рыдала до тех пор, пока у меня не начал дрожать подбородок.
– Ну-ну! – успокаивал меня Серёня, поглаживая по плечу. – Ну чего ты?.. Позвонила б раньше…
– У меня телефон сел! – прорыдала я.
– Дурочка ты моя… рассеянная, – сказал он и поцеловал меня в лоб. – Погнали уже… а то сестру кондратий хватит.
Когда я вошла в квартиру, Лилька вскочила с пола, где, укутавшись в плед, которым я накрывалась прошлой ночью, ждала меня, и бросилась навстречу. Сомкнула руки у меня на поясе, прижалась.
– Ну наконец-то! Я тебя еле дождалась. У меня такая идея! Такая! Я чуть не лопнула, пока тебя ждала! Послушай. Завтра же последний день! Послезавтра утром мама с папой приезжают. Давай завтра устроим пижама пати? Мы! Ты и я! И пригласим..
Я погладила ее по голове. Страх почти ушел, оставив только щемящее чувство в груди. Я ничего не буду вываливать на свою девочку.
Лучше посидим в креслах у окна. Она расскажет мне, кого пригласит на свою «пижама пати». А я послушаю. И подумаю о Серёне.
Глава шестнадцатая
ВДНХ
На следующий день у меня был выходной, и мы поехали на ВДНХ. Народу уже с утра была тьма. Все катались на аттракционах, прыгали на батутах. Из «комнаты страха» непрерывно доносился визг, а у вагончика с «комнатой смеха» хохотали дети, указывая на отражения друг друга в изогнутых зеркалах, украшавших его наружную стену. Кто-то карабкался на огромный корабль, кто-то хрустел попкорном, кого-то раскрашивали аквагримом, кого-то зазывали на спортивные состязания.
– Хочешь? – спросила я у Лильки, кивнув на дядьку, целившегося из лука в огромную мишень.
Она пожала плечами и рассеянно оглянулась. Вообще я решила съездить на ВДНХ, чтобы отвлечь ее чем-нибудь. Мне хотелось, чтобы Лилька покаталась на карусели или пожевала сладкой ваты. Я надеялась занять ее каким-то аттракционом, чтобы самой остаться наедине со своими мыслями.
Изнутри я была полна Серёней. Каждый мой жест, каждый взгляд был как-то связан с ним. Как тогда, когда я только влюбилась в него.
Увидев лотки с мороженым, я живо вспоминала, что в жару он всегда ест смородиновый шербет, а заметив мальчика, который колотил каких-то вредных сусликов по макушкам большим мягким молотком, я видела не мальчика, а Серёню, прибивающего гвоздь и попадающего себе по пальцам.
Мне хотелось сесть где-нибудь в тени и пережить в мыслях весь вчерашний вечер – с момента, как я испугалась пьяного парня, до того, как Серёня, словно супергерой, подрулил к крыльцу кафе. И конечно, хотелось закрыть глаза и вспомнить, как мой нос уткнулся в его футболку и как он ласково гладил меня по плечу.
Несколько раз приходило в голову: «Помириться с ним… Начать все заново… Не давить с женитьбой… Дождаться, пока он будет готов…» Но мне нужно было время, чтобы все тщательно обдумать, а тут – Лилька со своими вопросами, восторгами и просьбами! И, как назло, ей не был интересен ни один аттракцион!
Правда, она молчала, а не болтала, как обычно. Тоже думала о чем-то своем. Видно, я ей погрузиться в мысли не мешала. А она мне мешала.
– Пойдем на колесо обозрения? – не выдержала я, и она снова рассеянно кивнула.
Мы купили билеты, протолкались к кабинкам, забрались в одну из них. Парень в желтой футболке захлопнул дверь. Сели. Кабинка поплыла вверх.
– Сейчас увидим наш дом, – сказала я, озираясь, – отсюда его видно. Нужно найти Останкинскую башню, и…
Лилька смотрела на свои руки.
– Тебе сегодня вообще ничего не интересно! – упрекнула я.
– Тебе тоже, – откликнулась она.
Я покосилась на нее. Мне-то казалось, у меня неплохо получается шифроваться.
– Ты весь день думаешь о чем-то своем! – попробовала я снова.
– Ты тоже, Галя.
Мы поднимались все выше и выше, но смотрели не по сторонам, как все люди в кабинках и креслах, а друг на друга.
– Я думаю о пижамной вечеринке, – поспешно сказала Лиля, – волнуюсь. Вдруг никто не придет? Ни Катя, ни Наташа.
– Подумаешь! Побудем вдвоем!
Вчера, когда Лилька вывалила мне, что хочет позвать Наташку и Катю, я опешила. Неужели больше в классе не было девчонок? Они ее унижают, а она их в гости зовет. Нормально это? Но Лилька явно горела желанием вернуть себе дружбу с Наташкой. Было такое ощущение, что она начала об этом думать сразу после отъезда матери. Я не стала возражать. Во-первых, потому что сама была погружена в размышления о Серёне. Во-вторых, каждый все-таки сам должен набить свои шишки. Пусть зовет. Получится вернуть дружбу – хорошо. Не получится – ну что ж, я буду рядом, чтобы поддержать Лильку.
