— Кыш! Кыш!
Антошин заметил: одна нога у Яги то ли деревянная, то ли костяная, отчего старуха довольно сильно хромает.
— Кыш! — не унималась бабка. — Пошел вон! Вон пошел, я тебе сказала!
Вук спокойно сел на самую верхнюю полку и отвернулся, всем своим видом показывая, что этот грубый окрик не может иметь к нему никакого отношения.
Тогда старуха обратилась к Антошину, рассудив, видимо, что в этой паре кто старше, тот и главней:
— Пусть улетит отсюдова, иначе не стану я с вами разговаривать. Человеческая душа в птичьем обличии… Не люблю я этого. Пусть улетит.
Антошин хлопнул в ладоши. Вук повернулся к нему. Полковник ничего говорить не стал, просто посмотрел выразительно.
Вук покружил еще по избе и вылетел в дверь.
Старуха улыбнулась:
— Так-то оно лучше.
После чего забрала у Малко и Антошина мешки, сказав при этом:
— Что с подарками пришли — спасибо. Это правильно.
Полковник хотел было возмутиться столь откровенному грабежу, но Малко показал ему глазами: мол, успокойся.
И Антошин в очередной раз подчинился мальчишке.
Старуха начала рыться в мешке и, найдя что-нибудь особенно ей нужное или приятное, довольно кряхтела.
Вынув одолень-траву, протянула Антошину со словами:
— Вам нужней.
Потом подошла к печке, достала оттуда чугунок.
— Пообедаем? За едой и сговориться легче.
Антошин никогда не возражал против того, чтобы перекусить. В случае необходимости он мог не есть целыми днями, но когда ему предлагали еду, не отказывался. Тем более привык уже, что здесь, куда ни войди, всюду кормят.
Полковник кивнул согласно.
Малко тоже поклонился благодарно, но произнес:
— Благодарствуем, бабушка! Сытые мы.
Старуха подошла к Малко, погладила его по голове:
— Вот умный мальчик какой! Молоденький, а умный. Знает, что у Бабы Яги обедать не след. — Она потрогала оберег, висящий на шее Малко. — И оберег какой хороший сделал. И заклинание прочел правильное. — Она улыбнулась улыбкой, которую, наверное, сама считала доброй. — Так и быть, не буду я вам испытания устраивать. Хватить с вас испытаний. Тем более что вы их ждете. А в испытании что главное? Неожиданность! — Она хихикнула противным старческим смехом. — Только на один вопрос ответьте: почто вам молодильные яблоки сдались? Не ради испытания спрашиваю, а просто так интересуюсь. Любопытствую.
«Какой хороший вопрос! — подумал Антошин. — Только что я могу ответить? Что меня интересует тайна бессмертия? Что я привык выполнять приказы, даже если смысла в этом особенного не вижу? Что, узнав тайну, я надеюсь попасть домой? Что, пока я не узнаю тайну бессмертия, я не успокоюсь?»
Малко тоже молчал, рассудив, видимо, что не надо Бабе Яге про лишнее знать.
Старуха растолковала их молчание по-своему, расхохоталась:
— Вот люди, а? Идут напролом, руки-ноги ломают, друзей теряют, про любовь забывают. Прутся, в общем. А спроси их — куда, зачем? — так они и позабыли. Смешные…
Яга замолчала, задумалась. Казалось, она всерьез тоскует о непутевой людской доле.
Молчание решился нарушить Малко:
— Бабушка, может, вы поколдуете?.. Как нам и чего… Куда идти-то?
Старуха снова рассмеялась:
— Чего мне колдовать-то? Я и так все знаю. И про то, что было с вами, и про то, что будет. Тоже мне — задача… Ты вот, — она показала на полковника, — издалека идешь. Из такого далека, куда не всяк доберется.
Старуха внимательно рассматривала Антошина. Взгляд у нее был злой и очень умный. Полковник Николай Васильевич Антошин терпеть не мог, когда на него так смотрели.
Помолчав, старуха продолжила:
— Не один ты, Инородец. Вижу, не один ты по дороге идешь. Все время — не один. И в трудный миг придет к тебе товарищ откуда не ждешь.
То, что он не один, это понятно. Они все время с Малко идут, мальчишка и вправду стал его настоящим товарищем. Такого друга у полковника, пожалуй, и не было никогда.
Но вот что за товарищ придет в трудную минуту? Все тот же Малко? А может, Боровой? А может, ворон Вук с душой Стана? Или Кривош, Найдён или Даша? А может, Длинноволоска?
Вспомнив всех этих людей, Антошин удивился: кто бы мог подумать, что он так быстро отыщет в этом таинственном мире столько друзей?
Старуха посмотрела на Малко и вздохнула:
— Жалко мне тебя, парень… Ох, жалко!.. Вижу, что ты…
Антошин не дал старухе договорить:
— Пугать нас не надо! Ты рассказывай лучше, что нам дальше делать.
Яга ухмыльнулась, подошла к печке и начала мешать что-то в своем чугунке с таким видом, будто ни Малко, ни Антошина в избе не было вовсе.
Видно, обиделась старая, что полковник ее перебил. Вечно у него здесь, что ни сделает, все не так. Антошин растерянно огляделся, раздумывая, как бы сгладить ситуацию.
В окне мелькнула тень человека. Ну точно мелькнула! И Вук на улице не случайно так раскаркался.
Кто-то явно за ними следит. Кто? А вдруг Длинноволоска все-таки решила покинуть своего сумасшедшего мужа?
От этой мысли полковнику стало приятно. И он даже подумал извиниться перед Ягой за свою резкость.
Но его опередил Малко:
— Вы, бабушка, извините его. Он, как вы правильно сказали, из другой страны, из неясной, заоблачной. Не знает законов наших и правил.
Старуха оторвалась от чугунка:
— Правила — это то, что правильно. Верно то есть. Разве в твоей заоблачной стране считается правильным обижать старых людей?
Антошин промямлил какое-то сбивчивое извинение. Но это уже не имело ровно никакого значения.
С этого момента Яга ни разу не обратилась к полковнику, разговаривала только с Малко, будто Антошина здесь и вовсе не было.
— Значит, яблочки понадобились. — Прихрамывая, старуха подошла к Малко, погладила его по голове и произнесла тихо: — Есть, есть молодильные яблочки, которые в себе тайну бессмертия хранят. — Она помолчала и добавила печально: — Только они — клад.
— Клад?! — в ужасе повторил Малко. — Клад?!
От волнения мальчика начало трясти.
Полковник не понял, что так сильно поразило Малко, но решил, во избежание ненужных эксцессов и неловкостей, ни о чем больше не спрашивать.
Яга сочувственно улыбнулась.
— Да, клад… Ничего не поделать. — Старуха посмотрела серьезно и произнесла еще раз жестко: — Клад.
Малко, с трудом сдерживая слезы, спросил тихо:
