Русалка не обманула. Впрочем, полковник заметил: те, кто живет здесь, видимо, еще не научились обманывать.
Пришли быстро. Море как море — синее колышущееся желе, выплевывающее на берег белую пену.
Сели. Стали ждать. Надоело.
Походили вокруг. Ничего интересного. Лес. Редкий. Некрасивый. Скучный.
Подумали охоту устроить. Не на кого. За зайцем да лисой с мечом не побегаешь, а лука у них нет.
— Можно сделать лук или, например, копье, — предложил Малко. Но тут же сам собственное предложение отверг: — Неохота.
Антошин спорить не стал.
Ягоды собрали. Корни какие-то. Поели. Прав был мальчишка: в лесу с голода не умрешь, целую вечность можно ждать, не дай бог, конечно.
И снова Антошин подумал: «Может, вечность уже началась? Кто его знает?..»
Опять сели на море глядеть.
Глядеть было совсем неинтересно. В лесу хоть зверь какой пробежит, шишка упадет, птица красивая на ветку сядет — есть что разглядывать.
В море разглядывать нечего абсолютно. Синева сверху — синева снизу. Вот и весь пейзаж.
Во время отлива пособирали ракушки и камешки.
Во время прилива Антошин решил понырять, в надежде донырнуть до этого самого Буяна.
Море оказалось очень глубоким. Донырнуть до дна не получилось.
Поначалу еще с Малко беседовали на разные отвлеченные темы.
Однажды Антошин спросил, показав на далекую линию горизонта:
— Как ты думаешь, где заканчивается небо и начинается море? Как отыскать границу?
Малко ответил мгновенно, будто размышлял над этой проблемой всю жизнь:
— Море начинается у берега. А небо не заканчивается и не начинается нигде — оно всюду. Отец говорил: «Человек умудряется жить на земле только потому, что небо везде. Небо — одежда богов. Благодаря этой одежде человек и живет».
Но потом и разговаривать надоело. Когда человек ждет, разговаривать почему-то становится скучно.
Антошин оставил Малко сторожить появление чуда, а сам пошел в лесок — полежать в тени, подумать.
Размышления в тени непременно приводят к одному: человек начинает философствовать сквозь дремоту. Мысли у полковника были, понятно, невеселые и нервные.
«Ну вот почему я, — размышлял Антошин, — должен тут сидеть и верить в то, что из моря выскочит остров? Ну не всплывают острова из моря. Не всплы-ва-ют! Это противоречит всем законам природы…»
И тут снова возник Голос:
— Человек называет законами природы то, что он может объяснить. А что не может объяснить — называет сказкой. Потом объясняет сказку и радуется, что открыл новый закон природы. Так устроен человек.
— Ты — Бог? — неожиданно даже для самого себя спросил Антошин.
— Ты сам знаешь ответ, зачем спрашиваешь?
— Ты сделаешь так, чтобы остров всплыл?
Голос не отвечал.
Антошину показалось даже, что Он уже исчез вовсе. Одни планетники остались. Они всегда тут, но с ними разговаривать неинтересно: только слушают и запоминают, а на вопросы не отвечают никогда.
А вот этот странный Голос…
«Странный? — спросил сам себя Антошин и сам себе ответил: — А что, собственно, в Нем странного? Разве любой из жителей мира, который мы привычно называем цивилизованным, не задает вопросов неизвестно кому, когда трудно, когда непонятно, когда рядом никого нет? Задает. И что самое удивительное, а может, наоборот, неудивительное, — получает ответы. Даже тот, кто в Бога не верит, задает Ему вопросы. И получает ответы. Потому что человек может не верить в Бога, но Бог не может не верить в человека. Не может Он бросить свое создание, когда тому тяжело. Последняя наша надежда и последнее наше спасение — услышать Голос Бога и подчиниться Ему…»
Голос и не думал исчезать…
Он сказал:
— Людям кажется, что дорога нужна для того, чтобы прийти к цели. А дорога нужна для развлечения души.
— Я устал развлекаться подобным образом. Мне нужно молодильные яблоки найти.
— Дорога не может заставить человека идти по ней. Если человек устал, он останавливается, и ему остается одно — упасть.
Пока Он здесь, надо задать Ему конкретные вопросы, самые главные:
— Я найду молодильные яблоки? Я узна́ю тайну бессмертия? Я буду первым на земле человеком, который узнает, как стать бессмертным?
Вопросов было много.
А ответ один:
— Выживешь — найдешь и узнаешь.
«А я выживу?» — ужасно захотелось выкрикнуть Антошину.
Но он сдержался, понимая, что Голос не ответит.
Голос продолжал говорить:
— Жизнь — та же дорога. Те, кто безоглядно идет к цели, не видя ничего вокруг, забывают развлекать душу. Тогда душа тоскует, и потому даже обретение цели многих не радует. — Голос помолчал и добавил: — Поскольку Бог существует, то человек напрасно утверждает, будто чего-то быть не может. Ведь если Бог есть, значит, возможно всё, не так ли? Абсолютно всё. Сказок нет. Есть забытая жизнь, потеряв которую людям проще считать ее мифической.
Антошин понял, что не задал еще один вопрос, на сегодня — самый главный:
— Но остров-то всплывет?
Голос не ответил.
Полковник отчетливо понял, что разговор с ним закончен.
7
— Инородец! Он всплывает! — услышал полковник взволнованный голос Малко. — Инородец, скорей сюда!
Антошин выскочил из леса.
Там, где еще пару минут назад плескались волны, стоял огромный остров. Он не плыл, покачиваясь, словно корабль, но стоял прочно, будто находился здесь всегда.
Остров был покрыт развалинами некогда большого и красивого города. Разрушенные дома удивленно смотрели на мир покалеченными глазницами окон. Как ненужный хлам, были разбросаны поверженные статуи богов. Сквозь некогда величественные стены проросли трава и деревья. Людей не было. Лишь ветер шелестел кронами над разрушенной жизнью.
Остров был совсем близко от берега — плыть минуты две.
— Надо плыть, — дрожащим голосом произнес Мал ко.
«Острова всплывают и погружаются на дно без расписания, — думал Антошин. — А вдруг мы на него приплывем, а он тут же начнет погружаться, увлекая нас за собой?..»
— Значит, так, — твердо произнес Антошин. — Я поплыву, а ты останешься. Кто-то ведь должен остаться на берегу на всякий случай, правильно? А молодильные яблоки должен найти я. Значит, мне и плыть.
Малко ответил предсказуемо:
— Зачем ты, Инородец, говоришь то, во что сам не веришь? Мы вместе пришли сюда и поплывем вместе.
