3
Тутай вернулся к костру, сел рядом с Азаматом. Плечом к плечу.
За их спинами вдруг возник Малко, приложил палец к губам: молчи, мол.
Мальчишка шел осторожно, явно прячась. Так к друзьям не приходят, значит, не хочет, чтобы обры его увидели.
Это хорошо.
Малко встретился глазами с полковником и улыбнулся. Вполне по-доброму.
Из кармана штанов Малко достал небольшую деревянную бутылочку и показал Антошину.
Наверное, это была какая-то очень важная вещь, но полковник мог об этом только догадываться.
Продолжая улыбаться, Малко попытался жестами объясниться с Антошиным.
Он показывал, как наливает из бутылочки жидкость, выпивает ее и превращается в человека, который смотрит странным, потусторонним взглядом.
Малко хочет подлить обрам яд? Но почему он изображает не умершего, а сошедшего с ума человека?
Это не яд, а какое-то зелье?
Улучив момент, когда ни Азамат, ни Тутай на него не смотрели, полковник спросил беззвучно, одними губами:
— Яд?
Малко тут же начал отрицательно трясти головой: нет, мол, не яд.
А что же тогда?
Да какая разница, в сущности? В этой бутылочке спасение полковника!
Но самое главное — Малко его не предал! Он пришел спасти Антошина. И он правильно все рассчитал: силой этих полузверей-полулюдей не победить. Нужна хитрость.
Антошину стало стыдно за то, что он посмел сомневаться в преданности этого мальчишки. Да, он до конца не поверил, что Малко — предатель, но ведь сомневался…
Тутай аж взвизгивал от нетерпения и все время повторял:
— Когда же, когда же мы начнем? Когда же мы начнем?
Азамат ответил лениво:
— На закате.
— Так уже закат! — крикнул Тутай и показал на небо. — Смотри: закат. Можно начинать.
Антошин увидел гнилые зубы обра и представил, как через несколько минут эти гнилые зубы будут жевать его сердце. Его чуть не вывернуло от собственной фантазии.
Азамат поднял глаза к небу:
— Видишь, солнце медленно опускается к лесу? Вот когда оно уйдет за верхушки деревьев, тогда и начнем трапезу. Ты же знаешь: звери должны трапезничать на закате. Таков закон.
Два человека спокойно и даже лениво обсуждали, когда лучше съесть его, полковника в отставке Николая Васильевича Антошина. И это происходило не в кино, не во сне, а на самом деле.
Показав свою пантомиму еще пару раз, Малко убедился, что Инородец не может точно ее расшифровать. И тогда начал рассказывать другую бессловесную историю.
Обеими руками он показывал на дремлющих обров, а потом как бы отгонял их.
«Зачем он мне все это показывает? — пытался понять Антошин. — Наверное, хочет, чтобы я отогнал этих обров от котелка. Но вот как это сделать, если мне не пошевелить ни рукой, ни ногой?»
Тутай и Азамат подремывали около костра. Если бы они не собирались съесть у Антошина сердце и печень, можно было бы сказать, что они сопят вполне даже мирно.
Антошин поднял глаза. Солнце уже зацепило верхушки деревьев, еще немного — и оно исчезнет за ними.
Если у человека связаны руки и ноги, то ему остается одно, чтобы обратить внимание на себя.
Не понимая точно зачем, Антошин истошно заорал.
От этого крика Малко отбросило прочь с поляны, а Тутай и Азамат вмиг проснулись и вскочили.
Начало получилось неплохим. Антошин заорал еще раз.
Тутай нервно схватился за меч и с ужасом посмотрел на полковника.
У Азамата нервы оказались куда более крепкими.
— Струхнул Леший-то наш! — усмехнулся он, снова усаживаясь на землю.
Антошин орал. Даже выть попытался. Но на этот раз вылось плохо: наверное, настроение было не то.
Тутай, продолжая опасливо коситься на Антошина, спросил почему-то шепотом:
— Может, сейчас начнем?
— Не-ет, — зевнул Азамат. — Решили на закате — значит, на закате.
Полковник продолжал орать и брызгать слюной. А что ему еще оставалось делать?
— Успокой его, — бросил Азамат Тутаю.
«Бить будут, — понял Антошин. — Хорошо бы, чтобы вместе, тогда бы они отошли от своей дурацкой кастрюли и Малко вылил бы туда, что надо».
Полковник снова закричал.
Тутай подошел и без лишних слов ударил Антошина по лицу.
Тутай бил несильно, лениво. И когда кулак медленно скользнул по губам полковника, тот успел ухватить обра за палец, сжав зубы.
Тутай закричал обиженно:
— Он кусается!
— Ах, кусается, гад! — вскочил Азамат и бросился к полковнику.
Антошин увидел, как из-за кустов тенью выскочил Малко, мгновенно вылил содержимое бутылочки в варево и исчез.
Потом полковник почувствовал удар в ухо, потом — в лицо…
Тутай перехватил руку Азамата:
— Может, хватит? Еще пара ударов — и он сдохнет прямо здесь. А зачем тебе будет нужна печень дохлого человека?
Обры вместе посмотрели в небо.
— Совсем немного осталось до заката, — оскалил зубы Тутай.
Антошин понимал: полдела сделано. И не важно, что именно вылил Малко. Главное, чтобы они это выпили. Но как, как добиться этого? Тут ведь кричи не кричи…
План возник мгновенно. Рискованный, конечно, но какой еще мог появиться в такой ситуации?
Антошин перевел дыхание и заныл:
— Я есть хочу-у! Умираю, есть хочу! Дайте мне вашей похлебочки, пожалуйста! Дайте поесть, умоляю!
Антошин все рассчитал верно. Обры скучают. Прекрасно. Как они могут развлекать себя? Издеваясь над человеком. Очень хорошо. Значит, если полковник будет проникновенно ныть, что он голоден, обры начнут дразнить его, демонстрируя похлебку, и наверняка сами ее попробуют.
То, что эти садисты не дадут ему есть, не вызывало никаких сомнений.
Расчет Антошина сработал наполовину. В игру радостно вступил только молодой Тутай. Он сделал все, как и предполагал полковник, — побежал к похлебке, отхлебнул раз, отхлебнул другой, причмокивая от удовольствия и радостно поглядывая на Антошина.
Потом набрал варева в ложку, подошел к полковнику и со словами: «Хочется тебе? Хочется?» — смеясь, выплеснул содержимое на землю. Снова подбежал к котелку, снова хлебнул и снова понес ложку к полковнику.
Антошин ныл как умел:
— Я есть хочу! Я есть хочу!
А сам внимательно наблюдал за Азаматом. Тот явно не собирался хлебать варево.
