— Вообще-то ты не такой уж и дурак, Мрак!… Идея хороша.
Да и сам способ. Особенно в соединении с моим прежним. Я создавал перед собой
крохотную пленку вакуума… мой организм тут же старался вдвинуться в нее, ибо
природа пустоты не терпит, и таким образом я стремительно продвигался… Если
успевал ориентироваться, то даже — в нужном направлении. А в соединении с
антигравитацией — втрое быстрее… Правда, только здесь, на Земле. Или вблизи
больших масс с гравитацией. Но все-таки…
Мрак слушал-слушал, удивился:
— Так ты что, и на другие вещи можешь действовать? Олег
сказал оскорбленно:
— А что я, безрукий? Ты можешь, а я нет?
— Я?
— Ну да.
— Как?
Олег пожал плечами:
— Дурачка строим? Ну возьми вон стул.
Мрак в раздражении подошел к стулу, взял за спинку.
— Ну, что дальше?
— Передвинь, — хладнокровно посоветовал Олег.
Мрак передвинул и снова посмотрел на Олега.
— Ну?
— А что тебе еще? — удивился Олег.
— Ты воздействовал на стул?… Воздействовал. Можешь еще
поломать, отшвырнуть, сжечь, разбить в щепки… Все то же самое можно делать и
будучи в другой личине. Разница только в том, что можно делать больше. Ну, как
всякий интеллигентный человек всегда найдет больше способов плюнуть в суп
соседу, чем его необразованный сосед. Я, к примеру, могу в ножке этого стула
сделать, как говорится, взглядом незаметную снаружи каверну, чтобы подломилась,
когда сядешь… могу деревянную основу превратить в песок, могу… скажем, сделать
его золотым, хотя для этого, правда, придется понизить температуру во всем доме
градусов на тридцать…
— Этого не делай, — быстро предупредил Мрак.
— Каролина везде натыкала горшки с цветами. Нежныя! Это
у тебя такое прикосновение Мидаса, да?
— Хвост твоему Мидасу в руки, — ответил Олег
недобро, — грамотный!… Я могу это проделывать и на расстоянии. Только,
конечно, усилие возрастает… или падает в квадрате.
На третий день после визита интеллигентного полковника Олег
стоял посреди комнаты и в который раз всматривался в черный ужас. На этот раз
холод остановился, не дойдя до сердца. Все тело трепетало, он чувствовал, как
если бы плыл в холодной воде, но это уже холод, с которым можно справляться.
Он стоял спиной к окну, но каким-то образом увидел, как
далеко за пределами усадьбы, где Мрак на полянке установил добротный стол и две
лавки, что-то мелькнуло. Организм моментально перешел на скоростной режим, мир
застыл, деревья остались склоненными под порывом ветра на одну сторону, даже
листья не шевелились, а над зелеными верхушками прямо в воздухе застыло в
нелепой позе тело Мрака. Глаза вытаращены, руки растопырены, рот открыт в
крике, а мышцы вздулись так, что рубашка в клочья…
Олег прыгнул в окно, пробежал через двор, охранник смотрел
прямо на него, но не видел, а если что и останется в памяти, то лишь смазанный
силуэт. Мелькнула внизу высокая ограда, уже не высокая, ноги пронесли в лес,
замелькали деревья.
Когда он выскочил на отмеченное радаром в мозгу место, Мрак
уже с треском валился через путаницу веток. Олег подпрыгнул, ухватил в воздухе
и плавно поставил его на ноги. Мрак покачнулся, упал, тут же попытался
подняться, снова упал. Он весь был облеплен листьями, забрызган липким соком, в
паутине и даже в желтках раздавленного по дороге птичьего гнезда.
— Олег…
— Лежи, — велел Олег.
Мрак упрямо пытался подняться, лицо кривилось, он жадно
хватал широко раскрытым ртом воздух. Он прошептал:
— Олег… а ты откуда?
— Лежи! — крикнул Олег. Он для верности придержал
его лежащим, а Мрак, несмотря на адскую боль во внутренностях, успел
подивиться, насколько руки у Олега… сильные, что ли.
— Что со мной?… Никогда такого не было…
— Но ты никогда на сто шагов не прыгал, — ответил
Олег раздраженно и растерянно.
— Черт, это я виноват!… Только на шажок прошел дальше,
а уже забыл… Мрак, ты хоть и изменился, но в тебе по-прежнему энергию дает, как
и давала, печень. Необходимое кровяное давление поддерживает сердце, а кровь
разносит кислород. Словом, у тебя тело все же человека, а ты решился на
нечеловечье. Или зачеловечье! Пойми, это уже не в волка или птеродактиля. Мы
именно вот сейчас делаем шажок за Край!… В волка — это не за Край…
Мрак перевернулся и лег на спину. Лицо его сильно исхудало,
но пока еще не выглядел узником Бухенвальда. Запас сил и энергии в этой волчаре
велик, подумал Олег с облегчением. Пусть переведет дух, большего не
потребуется.
— Вот ты сделал шажок, — сказал он, — теперь
зришь все электромагнитные излучения от ультрафиолета до инфракрасного, жрешь
почти все… даже песок… над которым так надсмехался…
— Над песком? — слабо удивился Мрак.
Олег молча поднял бровь, Мрак пристыженно умолк.
— Нет, — поправился Олег, подумав, — песок
тебе пока не по зубам. Не по желудку, вернее. Но все, что имеет органическое
происхождение, ты жрешь, верно? К примеру, вон можешь поглодать веточки, как
лось, кору дерева… да и само дерево, как бобер. Или даже уголь! Нефть пьешь?
Еще нет?… Попей, увидишь, что энергии дает больше, чем твой жареный поросенок.
— Сам пей, — ответил Мрак зло.
— Ишь, злыдень, на что покусился!… Да я тебя за
жареного поросенка… Правда, запить попробовать можно. Но почему какой-то
вонючей нефтью? У меня вон там зарыта цистерна лучшего авиационного бензина.
Олег, не слушая, рассматривал его задумчиво, как
обездвиженное насекомое на столе препаратора.
— Что еще? — пробормотал он.
— Ну, силенкой, конечно, бог тебя и раньше не обидел, а
сейчас она не удесятерилась, а усотнилась… есть такое слово? Ничего, теперь будет.
Слух у тебя тоже пусть не музыкальный, но песню кузнечика услышишь за сотню
километров. Если захочешь. И что делается в недрах, должен слышать. Ну, будут
ли землетрясения…
Мрак буркнул:
— Пока я слышу только, как червяки корни вот того куста
жрут. Ах чавкают, заразы! Куда в них столько влазит?… Ну прямо вещие олеги… Так
говоришь, я могу и в ультрафиолете?…
Он заорал, лицо дико перекосилось. Олег с непониманием
смотрел, как Мрак вслепую шарит по воздуху руками, смертельно побледнел, глаза
смотрят невидяще. Потом его ладони метнулись к горлу, он напрягся, удерживая
тошноту.
Олег опустился рядом на колени. Горячие ладони с силой
гидравлического пресса прижали к земле.
— Мрак!… Что, говори, что?
— Посмотрел, — выдавил Мрак сквозь стиснутые зубы.
Его качало, он пытался удержаться, но земля прыгала, как
ошалевший конь, жуткий непонятный мир перед глазами струился, вспыхивал всеми
красками, взрывался фейерверками, бил по голове черными пятнами, менялся
непрерывно, ежесекундно, голова кружилась, к горлу подступила тошнота, а мозги
затрещали от тщетных попыток за что-то ухватиться…
