– Ты что творишь? Ты какого черта мне звонишь? Мы с тобой как договорились? Ты должен был ждать моего звонка! А если бы я был у начальства?
– Кончай болтать, майор! – перебил его Ахмет. – Я влип. Мне нужна твоя помощь.
– Что значит – влип? – прошипел майор. – Что случилось? Говори яснее!
– Долго рассказывать! Приезжай, вытащи меня.
Майор молчал, раздумывая.
– Приезжай немедленно! Иначе… иначе твое начальство все узнает! Все о наших с тобой делах!
Ахмет блефовал, но ничего другого ему не оставалось. Он должен был заставить майора приехать, если не хотел сдохнуть в этой грязной бытовке.
– Приезжай немедленно! – повторил он.
– Хорошо, – процедил майор после долгого раздумья. – Я приеду. Скажи только куда.
Только теперь Ахмет понял, что понятия не имеет, где находится. Хотя вряд ли его увезли далеко…
– Черт его знает, где я… – признался он неохотно. – Это старая строительная бытовка, где-то недалеко от Ольгиного оврага. Да что ты как ребенок! – разозлился он. – Ты же запросто можешь отследить мой телефон!
– Могу, – ответил майор, и из телефона понеслись сигналы отбоя.
Ахмет вытянулся на полу.
Только теперь он понял, чего стоил ему этот телефонный звонок.
Все мышцы тела болели после этих акробатических упражнений. Но он сделал все, что мог, и теперь оставалось только ждать…
Майор приедет, успокаивал себя Ахмет. Они слишком много наворочали вместе. Он непременно приедет и спасет Ахмета. И Ахмет снова наберет бойцов и займет прежнее место в уголовной иерархии города. Он не отдаст свой бизнес Костылю. Никому его не отдаст.
В душе его шевелился червячок сомнения.
Не понравился ему голос майора…
Вообще, гнилой человек этот майор. Ему предать человека ничего не стоит… Уж такая сволочь, такая гнида… Живет один, как сыч, было у него две жены, одну, сказывают, до смерти забил, да только ничего ему не было. Вторая сама сбежала, куда-то на край света. Девчонки его, Ахмета, боятся майора как огня. Как, говорят, войдет в раж, покалечить может. Он, Ахмет, и сам любил поразвлечься с русскими пленными, так то война была, а товар-то зачем портить? Кому девка покалеченная нужна будет? Посмотрел тогда на него Мелентьев страшно, до сих пор взгляд этот вспоминается, а уж он, Ахмет, на войне всякого повидал. Одно слово, гнилой человек…
Но зачем ему предавать его, Ахмета?
Они работают вместе уже давно, повязаны деньгами и кровью.
Неужели он продаст его Костылю?
Нет, не может быть! Если он утопит Ахмета – Ахмет потянет его на дно за собой!
Время тянулось мучительно медленно.
Ахмет ждал, ждал, переходя от надежды к отчаянию – и наконец дождался. Снаружи послышался шум подъезжающего мотора, затем – приближающиеся шаги.
Наконец майор приехал.
Или это не майор, а кто-нибудь из людей Костыля? Неужели майор сдал его конкуренту?
Дверь бытовки скрипнула – и Ахмет перевел дыхание: на пороге бытовки появился майор.
– Здорово! – прохрипел Ахмет. – Долго добирался!
– Скажи спасибо, что я вообще приехал! – проворчал в ответ майор и подошел ближе. – Кто это тебя так?
– Долго рассказывать! Сначала развяжи меня!
– Развяжу, развяжу, не беспокойся! – Майор полез в карман. – Расскажи сперва, что здесь случилось. Я же должен знать. Ты расправился с той питерской штучкой? Хотя… судя по твоему виду, у тебя ничего не вышло. Она тебя переиграла.
– Мы попали в засаду! – нехотя признался Ахмет. – Они посадили моих парней в заминированную машину… машина взорвалась, начался оползень, и все мои бойцы провалились в разлом. Почти все, – быстро добавил Ахмет, чтобы майор не подумал, что у него совсем не осталось людей.
– Вот как? – задумчиво протянул майор. – А тебя они, значит, оставили в живых?
И тут Ахмет понял, о чем он думает. Понял и испугался.
– Я им ничего не рассказал, майор! – проговорил он торопливо. – Ты меня знаешь! Я прошел через такую войну… я умею молчать, они из меня слова не вытянули!
– Не похоже, что они тебя пытали! – майор внимательно оглядел Ахмета.
– Майор, развяжи меня наконец! Мы потом с тобой все обсудим, а сейчас развяжи! У меня все тело затекло!
– Затекло, говоришь? – Майор расстегнул кобуру и достал из нее пистолет. Ахмет узнал этот пистолет – не табельный «макаров» майора, а черный пижонский «глок», который они как-то отобрали у одного нахального гастролера. Это оружие не отследишь…
– Майор, что ты задумал? – прохрипел Ахмет.
– Странно, что они оставили тебя в живых. Ты не находишь? С чего бы это?
– Я не знаю. Но я им ничего не сказал.
– Не сказал сегодня – скажешь завтра… – Майор поднял пистолет, снял его с предохранителя.
– У меня остались ребята, они тебя достанут… они отомстят тебе за меня!
– Это вряд ли. Думаю, если у тебя действительно остались бойцы – они быстро переметнутся к Костылю. Иначе что им останется делать? Грушами торговать? Город у нас маленький, хорошую работу найти трудно, особенно сейчас, в кризис…
– Майор, не делай этого! – Ахмет смотрел на полицейского умоляющим взглядом, как не смотрел прежде никогда и ни на кого. – Не делай! Вспомни, как мы с тобой хорошо работали!
– Извини, Ахмет! – майор пожал плечами. – Как говорится, ничего личного – только бизнес! Мне не нужны неприятности, мне нужно, чтобы в городе был порядок, а ты не можешь его навести. Значит, нужно найти кого-то другого. Более толкового.
– Ты отдашь мой бизнес Костылю? Ты же знаешь, майор, что Костыль слабак…
– Но пока не он, а ты валяешься на полу со связанными руками и ногами и умоляешь меня о пощаде. И даже не это главное, Ахмет! Главное, что ты слишком много обо мне знаешь. И ты посмел мне об этом напомнить. Так что извини, Ахмет…
И майор нажал на спусковой крючок.
Красивый черный пистолет выплюнул сгусток огня. На груди у Ахмета появилось темное пятно крови.
Майор чуть заметно перевел ствол пистолета, чтобы сделать второй, контрольный выстрел. В голову. Он всегда любил доводить любое дело до конца.
Но на этот раз не сумел осуществить свое намерение.
С Ахметом произошло нечто странное и неожиданное.
В том месте, куда попала пуля из черного пистолета, появилась змеящаяся рана, которая начала стремительно расширяться. В то же время тело Ахмета начало на глазах увеличиваться, распухать, как мыльный пузырь или воздушный шар.
Майор удивленно смотрел на происходящее.
Он такого никогда не видел.
