Соколовский на некоторое время задумался. Руслан терпеливо ждал.
– В общем, мне кажется, можно кое-что предпринять, – печально улыбнулся Альберт. – Только это дело потребует серьезных денежных вложений.
– Я готов!
– Я не знаю состояния твоих средств, поэтому предполагаю, что может понадобиться банковский кредит.
– Не томи, Берт, – нетерпеливо заерзал в кресле Руслан. – Возьму кредит, если надо…
* * *
Инна с Дашкой лежали, обнявшись, в одной постели и говорили о жизни. Впервые серьезно, на равных, как женщина с женщиной.
– И что ты хочешь предпринять? – спросила Дашка.
– Ничего. Я уже предприняла, что в ум взбрело, и вон что из этого вышло, – тяжело вздохнув, ответила Инна.
– Ты имеешь в виду меня?
– Тебя.
– Мам! – Дашка села в постели, обернувшись одеялом. – Все ведь, кажется, обошлось, да?
– Вроде бы… Повезло тебе. Этот твой… Кудеяров… видно вообще ни на что не годен. У него все под фанеру…
– Он не мой! Ты же знаешь! – гневно сверкнула глазами девочка. – Я со зла и от горя… Понимаешь, мне казалось, что весь мой мир разрушился… Мне хотелось как-то наказать тебя…
– У тебя получилось… – печально проговорила Инна.
Дашка опять улеглась, обняла мать за шею и зашептала в ухо:
– Ну… прости, прости… Я же не знала, что все у вас так сложно… Ты только скажи мне, пожалуйста, правду: неужели совсем не любишь папу? Ну вот нисколечко?
– Ты же сама только что сказала, что все у нас сложно. Я не могу не любить твоего отца. Мы столько лет прожили вместе. Он мне как… как очень близкий родственник, понимаешь?
– Да… А Соколовский?
– А Соколовский… он как мечта, которая никогда не сбудется.
– Но… он ведь нес тебя на руках! Я же видела это своими глазами! Сам Альберт Соколовский – апостол гламура, у всех на виду нес на руках мою родную мать!
– Скажешь тоже – апостол… дурочка… Я уже сто раз тебе говорила, что это из-за ноги!
– Нет, мамулечка… Он мог бы просто помочь тебе идти, а он – нес! А все наши девчонки прямо обалдели!
– Сплетничали, да? Осуждали?
– Ну… это как сказать… По-моему… завидовали. Во всяком случае, ни одного дурного слова в твой адрес сказано не было.
– Ладно, проехали… – усмехнулась Инна.
– Ну уж нет! Я должна тебе еще сказать, что просто так женщин на руках не носят! Хотя… знаешь, мам, мне теперь так противны все… мужчины…
– Немудрено, – отозвалась Инна и погладила дочь по спутанным волосам. – Надо, чтобы это все происходило с любовью, а не кому-то назло.
– Не зна-а-аю… Вот некоторые наши девчонки… они уже давно…. ну, ты понимаешь… Так вот у них все это запросто… как поесть… или в бассейн сходить… В общем, если все называть своими именами, то для них секс – это самое обычное дело, один из вариантов развлечения. Можно на дискотеку сходить, а можно с кем-то в постели… Я не хочу так, мам!
– И не надо, моя девочка. Я повторюсь, но ты все же поверь: интимная близость между мужчиной и женщиной должна происходить только при наличии любви. И тогда все будет по-другому.
– Не противно?
– Не противно. Ты будешь счастлива, Дашка, когда полюбишь! Вот попомни мое слово! Кстати, а как у тебя с… этим… Денисом, ну… из вашего класса?
– Да ну, мам… – махнула рукой девочка, – …он же еще совсем ребенок…
– Ну, милая моя, не младше тебя!
– А как будто бы младше! Да ты и сама знаешь, что мальчики позднее развиваются, чем девочки.
– Раньше он тебе почему-то не казался недоразвитым.
– Так то раньше… Сейчас мне кажется, будто мне уже лет сто, и я уже все-все повидала…
– Глупости-то не говори, – сказала Инна и, переведя взгляд на будильник, даже тихонько присвистнула. – Ничего себе! Уже скоро двенадцать часов! А ну быстро выметайся из моей постели!
– Мам! – опять ткнулась ей в шею Дашка, вместо того, чтобы «выметаться» из постели. – Как ты думаешь, где сейчас папа? Что-то мне тревожно. Я-то его по-прежнему… люблю…
– Люби, Дашенька! – Инна поцеловала дочь в висок. – Твой отец очень достойный человек.
– Ну и где же он, этот достойный человек, в субботнее утро?! Где ночь провел? Все-таки как-то это не того…
– Ты же знаешь, что мы с ним решили развестись, а потому он имеет полное право быть там, где ему… хорошо…
– И ты нисколько-нисколько не ревнуешь?! Ни даже ничуточки?!
– Разумеется, я тоже беспокоюсь о нем, Дашка, но… ревности нет… Мы все с ним решили, претензий друг к другу не имеем.
– И все-таки странно это как-то… – задумчиво произнесла Даша, выбираясь из материнской постели. – Жили люди вместе, жили… и вдруг – бац! И все!
– Ты уж прости нас, дочь, – виновато произнесла Инна.
– Да простила уже… – отмахнулась она. – Только все равно не по себе…
Инна с Дашей завтракали на кухне, когда раздался телефонный звонок.
– Это папа! – выкрикнула Дашка и первой схватила трубку. – Инну Николавну… сейчас… – Девочка перевела встревоженные глаза на мать и, прижав трубку к груди, сказала: – Ма… Это тебя… Мужской голос… Может быть, даже… Соколовского…
Инна вытащила трубку из ее одеревеневших пальцев и произнесла стандартное:
– Алло…
– Это Альберт, – отозвался из трубки мужской голос, от звуков которого по всему телу Инны побежали отвратительные мурашки. – Скажите, мы могли бы сегодня увидеться?
– Зачем? – выдохнула она.
– Ну… вообще-то по делу… Я хочу вам предложить кое-что…
– Что?
– Давайте не сейчас… при встрече, – сказал Соколовский, и в его голосе Инна уловила с трудом сдерживаемое волнение.
– Что-то случилось? – с тревогой спросила она.
– Нет… То есть да… То есть… давайте встретимся и все обсудим.
– Ну… хорошо… Когда?
– Через… час вас устроит?
– Нет, ну что вы… я не успею доехать… Дело в том, что мы только что…
– Вам не надо никуда ехать, – перебил ее Берт. – Я заеду за вами… через час… если, конечно, вы не возражаете…
Инна перевела сумасшедшие глаза на дочь. Дашка смотрела на нее такими же сумасшедшими глазами с расширившимися зрачками. Наверно, стоило бы отказаться от встречи из-за дочери, но в голосе Альберта сквозили такие отчаянные ноты, что Инна не смогла.
– Хорошо, приезжайте, – сказала она и сразу повесила трубку.
– Это он? – почему-то шепотом спросила Дашка. – Соколовский?
