Нахожу глазами фургончик, где толпятся люди, и мне придётся сделать то же самое. Никакого проходного билета для более обеспеченного мужчины. Нет, все равны. Чёрт, мне это так нравится! Наконец, до меня доходит очередь, и покупаю вату на палочке.
Направляясь обратно, замедляю шаг, когда замечаю рядом с Джесс двух девушек. Они о чём-то быстро рассказывают подруге, а та взмахивает рукой. Мне не хочется подходить к ним, я до сих пор помню, как вот эта блондинка схватила меня за яйца, и к тому же они убедили Джесс в том, что я снял кого-то в ту ночь. Хотя, возможно, даже их стоит поблагодарить. Ведь если бы не их ложь, может быть, зависть живому характеру Джесс и её красоте, то я сейчас я бы не покупал ей вату и не получил сегодня будоражащий до сих пор в воспоминаниях минет, как и эту девушку. Двоякие ощущения накладывают неприятное чувство, когда всё же, заставляю себя подойти к компании.
– Добрый вечер, девушки, – киваю им, замолчавшим при моём появлении. – Твоя вата, конфетка.
– Привет, Флинт, – тянет розововолосая, оглядывая меня скользким взглядом. Вторая бы постыдилась так нагло и с ухмылкой смотреть на меня.
– Спасибо, – улыбаясь, Джесс забирает у меня угощение. – Ладно, мы пошли.
– Так, ты, действительно, не пойдёшь на вечеринку сегодня? – Блондинка не даёт нам обойти их.
– Нет. Я же сказала…
– Я запретил. Так тебе будет яснее? – Перебивая Джесс, зло смотрю на девушку.
– Надо же. С каких пор ты подчиняешься мужчинам? – Удивлённо и издевательски тянет розововолосая.
– С тех пор как у него есть право на это. И да, Флинт, запретил мне посещать такие мероприятия. И я совершенно не против поесть сладкой ваты и насладиться праздником, – рука Джесс ложится на мою талию, и это вызывает внутри гордость. Да, они завидуют ей. С ненавистью смотрят, как я отвечаю ей улыбкой и целую в висок.
– Много не пейте, девушки. Ни одного мужчину не возбуждают мешки под глазами и запах перегара. Нормального мужчину.
Да, я это делаю, чтобы видеть их вытянутые лица и увести от этих мегер Джесс. Защитить её хотя бы таким способом. Словесным.
– Ты ведь понимаешь, что они никакие тебе не подруги? – Тихо произношу я.
– Флинт, я ж не дура. Женская дружба очень сложная вещь, и создана не для меня, – усмехается Джесс.
– Тогда зачем ты общаешься с ними? Зачем позволять им так себя вести с тобой?
– Поверь, мне плевать на них, да и на то, что они думают обо мне. Они хотят быть похожими на меня, таскаются за мной со средней школы, и мне приходится улыбаться им, называя подругами.
– Зачем? – Изумлённо останавливаюсь, поворачивая к себе девушку.
– Если человек не имеет друзей, то общество делает вывод, что с ним что-то не так. Он болен или же недоразвит. Глупые, принятые правила, которым все подчиняются. Но не я. Мне не нужны они, мне хорошо одной. Гулять с теми, с кем хочу. Делать то, что мне нравится и не зависеть от их мнения. Но приходится терпеть это, чтобы не пошли слухи о том, что у меня с головой нехорошо. Они ничего не знают обо мне, только то, что я позволяю им. Наверное, я буду готова открыться только одному человеку. Мужчине. Понимаешь? – Она отрывает кусочек ваты и бросает в рот.
– Странно, – хмуро отвечаю ей.
– Пошли, нам нужно занять лучшие места, – Джесс снова берёт меня за талию, и я обнимаю её.
– Почему странно? – Добавляет она.
– Я думал так же когда-то. Друзья не всегда необходимы в жизни. Знакомые, да, для общения и общих мероприятий, но…
Замолкаю, оттого что в голове так ярко вижу лицо отца, и именно тот момент, когда он разговаривал со мной после очередной пьянки с моими «друзьями» и выговора за разбитую витрину.
– Но? – Джесс подводит меня к траве, где уже расположились группы людей.
– Я думал, что у меня есть друзья, – медленно продолжаю, пока мы опускаемся на лужайку.
– А выходит, что я принял знакомых за друзей, хотел этого и верил в то, чего не существует. Знаешь, я для них предмет насмешек и шуток, даже анекдотов иногда. Я тоже этого не замечал, как ты, до тех пор, пока не стало больно. Я предал то, о чём мечтал и заслужил всё, что выслушал о себе за спиной, – горько делюсь с Джесс.
– О чём ты мечтал? – Спрашивает она, устраиваясь на траве, и приглашая меня лечь.
– Папа говорил, что лучшим другом станет женщина. Моя женщина, с которой я проведу остаток своих дней, – девушка ложится на мою грудь подбородком, а я закидываю руку под голову.
– Она станет и любовницей, и другом, и критиком, и партнёршей?
– Точно. Именно так он и говорил, – грустно улыбаясь, смотрю на небо, где сверкают звёзды, и плывут воспоминания.
– Папа уверял меня, что когда я найду ту самую женщину, то в её лице обрету самое необходимое и родное на целом свете. Меня не будут мучить фантазии о других, о том, что упустил возможность или же могу найти лучшее. Я буду счастлив, но такую пока не нашёл. Ни разу я не разговаривал с теми, с кем делил постель, на другие темы, не касающиеся отношений, точнее, выяснения отношений, заверений в лучшей жизни. Я давал им обещания, дарил подарки, слушал об их проблемах или же, как ужасно ей сделали маникюр. Ещё крики. Криков было много, но я не помню, чтобы делился с ними своими страхами, болью, прошлым, радостью, планами. Наоборот, скрывал и обманывал самого себя, – шумно выпускаю воздух сквозь зубы и пытаюсь побороть скорбь, давящую внутри.
– Значит, тебя ещё ожидает эта женщина, раз ты сейчас понял, что всё было не тем, что тебе необходимо, – отзывается Джесс, и я перевожу на неё взгляд.
– Я уже не верю. Возможно, я, действительно, её не заслужил, – убираю с лица девушки прядь и заправляю за ухо. Я так долго хотел это сделать, прикоснуться к ней и быть до идиотизма романтичным. Показать, что она достойна большего.
Она даже не представляет, что всё, о чём я сейчас упоминал, есть в ней. Она знает меня всяким и улыбается мне. Мне не страшно рассказать ей о том, что я тоже умею бояться. Я не супергерой, и у меня много минусов. Обычный мужчина, который только сейчас видит ошибку, совершённую так давно.
Я бежал не от прошлого. Бежал от Джесс. Бежал, чтобы она никогда не узнала, что я самый низменный человек на этом свете. Чтобы не разочаровалась во мне, а всё вышло именно так. Она видит меня насквозь, но мои мысли, слава богу, читать не может. Иначе она бы не прижималась ко мне так доверчиво, пока мой разум принимает это открытие.
– Сколько сейчас? – Спрашивает Джесс.
Поднимаю руку и всматриваюсь в наручные часы.
– Без минуты десять.
– Боже, сейчас начнётся, – возбуждённо шепчет она и переворачивается так, что её голова теперь лежит на моей груди, и смотрит она вверх.
– Что начнётся? – Недоумённо интересуюсь я.
– Фейерверк, глупый. Это единственное, что дарит мне истинное наслаждение. Иногда можно развлекаться и бесплатно, – её ответ тонет в громком залпе, а затем небо окрашивается огоньками, падающими прямо на нас.
