Падаю на её тело, обхватывая руками, и губы встречаются. Медленные поцелуи и это называется заниматься любовью. Именно так, чтобы всё рассыпалось на мелкие кусочки, и мира не существовало. Только её сбивчивое дыхание, её руки, ласкающие мою спину, и мягкие губы, устало отвечающие мне.
Приподнимаюсь и опираюсь на локоть, рассматривая её, покачивающуюся на волнах блаженства. И, чёрт возьми, это лучшее, что я делал в своей жизни. Это моё. Всё моё. Её губы, её быстрое сердцебиение, её возбуждение. Моё. Я это создал для неё, и я же подарил ей самого себя. Сейчас. В эту минуту всё решается окончательно. Да, влюблён. Могу признаться в этом точно, сейчас. Это разительно отличается от всего, что я говорил раньше. Но, лёжа на полу в маленькой гостиной, я понимаю, что влюблённость – это нечто иное. Особенное. Негромкое. Без слов. Без обсуждения. Ничего не нужно, чтобы влюбиться в человека, которого знаю слишком долго. Возможно, это тянется именно с первой встречи. Не знаю. Но, когда Джесс открывает глаза, в которых блестит нечто странное, моё сердце наполняется теплом и желанием продлить этот момент. Вырвать его сейчас из хронометра и спрятать, чтобы потом наслаждаться и не ошибиться больше никогда.
– Мне нужно в душ, – произносит Джесс.
– Конечно, я подожду тебя здесь, только вернись, – освобождаю её от своего веса и ложусь на бок.
– Ага, – кивая, она собирает свои вещи, и я улыбаюсь, когда вижу обнажённую девушку, соблазнительно поднимающуюся наверх.
Теперь я понял, отчего не могу принять тот факт, что она сотворила с собой в пятнадцать. Я хотел быть на месте того ублюдка, который ей заплатил. Я хотел быть тем, кто первым покажет ей, что такое секс. Именно со мной она должна была узнать, как красива она, когда кончает. Только я и никто иной. Вот это не даёт мне смириться с прошлым, но сейчас я, словно выполнил ту фантазию, взяв её так, как мечтал. И самое удивительное, что она легко подстраивается под меня. Позволяет делать с собой всё, чего бы я ни выдумал. Это такая редкость, чтобы женщина не стыдилась своего тела, демонстрируя его даже с изъянами. Раньше я предпочитал пышные формы, а в итоге с ума меня свела довольно худенькая девочка, сумевшая возбудить моё сердце, когда оно изнывало от вины. Это удивительно. И это происходит со мной.
Кажется, что довольно долго лежу на полу, размышляя и прокручивая в голове то, что здесь произошло. Джесс до сих пор нет. А всё внутри тянется к ней, пойти и найти её, взглянуть в глаза и прижать к себе. Пусть она ничего не понимает, но мне это сейчас до боли необходимо. Продлить момент.
Натягиваю трусы и джинсы, но при этом снимаю ботинки, чтобы не нарушать правильную тишину, образовавшуюся даже за окном, как и в моей душе. Поднимаясь наверх, привыкаю к темноте. Комната Джесс пуста, звука душа не слышно, лишь какой-то странный звук, доносящийся из спальни сестры. Направляясь туда, звук становится похожим на всхлипывания. Иду быстрее и врываюсь в спальню, находя глазами девушку, сидящую на постели.
– Джесс? – От моего голоса она заметно вздрагивает и подскакивает.
– Я… пришла за свежим полотенцем для тебя, – думает, что в темноте не уловлю севший тембр, и не увижу то, как она быстро стирает с лица слёзы.
– Ты плачешь? Почему? – Подхожу к ней, замечая, что она уже в своей домашней одежде.
– Нет, всё хорошо…
– Врёшь. Ты плакала, – дотрагиваюсь до её ещё влажной щеки, и она дёргает головой, не позволяя мне узнать правду.
– Я сделал тебе больно? – Сглатывая, отхожу от неё на шаг.
– Нет. Всё в порядке. Я пришла за полотенцем, – упрямо убеждает меня, но это лишь отдаётся печалью внутри.
– Не лги мне, пожалуйста. Ты плакала, потому что я был груб. Прости, я не контролировал себя, слишком всё было вкусно и…
– Нет же! – Вскрикивает и, падая на кровать, закрывает лицо руками. Её плечи содрогаются, и я слышу приглушённые рыдания. Это разрывает меня, толкая в спину. Падаю на колени перед ней и открываю её лицо.
– Почему? Что не так? – Шёпотом спрашивая, стираю пальцами слёзы.
– Меня просто имеют. Трахают минут десять, иногда пятнадцать. Я научилась сама удовлетворять себя и делать так, чтобы секс был для меня наслаждением. Никто не делал того, что ты. Это… ты был таким нежным, я не верю, – судорожно втягивает в себя воздух, приводя меня в полное недоумение, и пуская отравляющую пулю в сердце.
– Чёрт, конфетка…
– Я недостойна этого, понимаешь? – Отталкивая меня, поднимается и отходит от меня. – Я не желаю, чтобы со мной общались так. Это всё показывает, что ты другой. Тот, кого я помнила. Тот, кто всегда был со мной ласков, и убеждал своим отношением, что я нечто особенное. Но это не так. Я обычная шлюха!
– Закрой рот и не смей так говорить, – рычу, и поднимаясь на ноги, поворачиваю её к себе.
– Почему ты такой? – Шепчет она, жмурясь и мотая головой.
– Потому что я хочу быть таким с тобой, Джесс. Но я не могу это прекратить, как и слышать о том, что ты не ценишь себя тоже. Послушай, мне нравится всё, что я делаю с тобой. Нравится то, какая ты чувственная и порочная для меня. Меня это с ума сводит, и я хочу подарить тебе те фантазии, которые забивают мою голову, – притягиваю её к себе одним рывком, и она падает на мою грудь.
– Ты бесстрашная. Уникальная. Иметь тебя – это оскорбление для меня. Нет, никогда, слышишь? Пусть ты обычная, каких много, но не в моей жизни. Ты стала ещё более особенной, чем раньше. Только не плачь, потому что ты достойна даже большего, чем я могу тебе дать. Ты самое удивительное, что происходило со мной. И так было всегда. Каждую встречу, каждую минуту. Я помню, запрятал эти мысли, но помню. Я хочу заниматься любовью с тобой, ведь ты она и есть. Для меня.
– Ты многим это говоришь, да? Вот так убеждаешь их, а потом бросаешь? – Обиженно отталкивает от себя.
– Ревность мне по вкусу. Особенно твоя. Да, признаю, говорил я много, но не сердцем. Ни разу. Пусть всё это будет сном, иллюзией, но мне хорошо от неё. Хорошо от твоей близости, и там внизу, я делал то, о чём так долго мечтал. Я хотел быть первым, Джесс. Теперь же, хочу остаться в твоей памяти единственным. Я буду нежным, ласковым, иногда безумным, но живым. Буду дышать сладостью твоих волос и жить. Иди ко мне, – протягиваю ей руку, и она переводит взгляд то на неё, то на меня.
– Я никогда не знала этого, Флинт. И ты, действительно, стал первым, – её ладонь осторожно ложится в мою руку, и я обхватываю её пальцами.
– Это лучший комплимент за всю мою жизнь. Но ещё лучше, это ты, плачущая оттого, что мне удалось показать тебе себя настоящего.
Смотрю на её лицо, кажущееся сейчас очень бледным и измученным. Хотел бы я быть волшебником, который одним поцелуем сотрёт печаль из глубины её глаз. Сотрёт всё, что терзает юное сердце, но пока в моих руках менять настоящее и обнимать её, наконец-то, понимая, что это то, к чему я стремился всю свою жизнь. Быть тем, кто подарит себя и получит в ответ особое чувство. Спокойствие.
