– Не должно? – Напряжённо переспрашиваю я.
Приподнимает подбородок, являя мне желание драться за свои слова.
– Нет. И я не беременна, отравилась краской и лаком, потому что два дня с ними работаю без респиратора. Не считала нужным тратить на него деньги, и меня тошнит поэтому. Но ты же не веришь, считая меня идиоткой, которая не думает головой! У тебя нет прав, чтобы требовать с меня этот тест, но, знаешь, я сделаю его и засуну тебе в задницу, – вырывает из моих рук коробочку и через секунду хлопает дверью в ванную.
Закрываю глаза и хватаюсь за голову. А что мне оставалось? Я хочу знать правду. И если она не беременна… она же не беременна? Но вдруг да? Вдруг она сама об этом не подозревала, и сейчас будет положительный результат? Что я буду делать? Отчего именно это приносит такую злость. Мужчины, коих у неё уйма, куда ни шло, а вот ребёнок от какого-то урода. Да я убью его. Придушу, а Джесс заберу. Даже пусть кричит, свяжу и заберу туда. Мы что-нибудь придумаем… прошу, пусть не будет она беременна.
Меня мотает изнутри. Это непередаваемое ощущение: носиться туда-сюда перед дверью в ванную и молиться, чтобы не подтвердились мои догадки. Я не хочу! Как представлю, что она уже чья-то, то меня снова начинает трясти. Паника – вот этих мыслей…
– А теперь вставай раком, – дверь распахивается.
Останавливаясь, поворачиваюсь к ней. Глаза красные, словно она плакала. Губы пересохшие и всё же, такие красивые. Сочные. И их же кто-то целует. Перевожу взгляд на руку Джесс, протягивающую мне пластиковую палочку.
– Там одна полоска, – толкает в грудь и швыряет в меня тестом.
– Там одна полоска, она означает, что я не беременна. Слышишь? Не беременна! – Обиженно выкрикивает она. Какое же это облегчение. Улыбка сама появляется на моих губах.
– Придурок, – новый удар в плечо, и девушка направляется к постели.
– Прости, ладно? Я испугался за тебя. Беременность тебе сейчас ни к чему. Ты только жить начинаешь, Джесс. И первое, что я подумал, это именно это. Прости, – ласково произношу и подхожу к кровати, на которой сидит девушка, притянув к себе ноги.
– Я отравилась. Мне плохо, потому что отравилась. Ты должен был мне поверить… должен был, – она всхлипывает, а я корю себя… ни черта, это ложь. У меня нет чувства раскаяния, я счастлив. Это идиотизм, но я счастлив тому, что она всего лишь отравилась. Но почему? Почему это так важно для меня? Потому что хочу её? Вот такую хочу? Слабую. Не ожидающую нападения с моей стороны. Какую-то дикую с распущенными волосами и сверкающими обидой глазами. Чёрт, она невероятно сексуальна сейчас. Если бы она видела себя. Если бы знала, какие мысли бродят в моей голове, то что бы сделала?
– Я верю, Джесс. Как ты сейчас себя чувствуешь? – Сажусь на кровать, но даже дотронуться до неё боюсь. Кажется, что не сдержусь. Мой взгляд блуждает по её голым бёдрам и останавливается на аккуратных ногтях пальцев ног, покрытых чёрным лаком.
– Без тебя будет намного лучше. Уходи, – она отворачивается, а я слабо трясу головой, чтобы сбросить наваждение.
– Может быть, лучше вызвать врача…
– Флинт, твоя забота противна. То ты следишь за мной, обвиняешь в распутстве. Затем мечешься, как полоумный. То теперь выдумал, что я залетела. За что ты так со мной? – Горько шепчет она и вытирает ладонью нос.
– Конфетка, пойми меня тоже. Я ничего практически не знаю про тебя. Кроме того, что в тебе живёт ангел и дьявол одновременно. Приношу свои извинения за то, что оскорбил тебя предположением о беременности. Ты не рассказываешь ничего о себе, поэтому пришлось додумывать, – придвигаюсь к ней ближе.
– Часто так делаешь? – Прищуривается она.
– Бывает. С тобой никогда не угадать, что меня ждёт дальше, и это пугает. И меня, действительно, волнует твоё состояние. Я не знаю, какие таблетки принимать при отравлении краской…
– Только вода и отдых. Со мной было такое в девять, с папой долго сидела в мастерской, и всю ночь меня тошнило. Мама говорит, что у меня нежный желудок. Пройдёт, но я не хочу, чтобы ты принимал меня за глупую шлюху. Я предохраняюсь, у меня огромное количество презервативов, и незащищенный акт… ни разу у меня такого не было, – последнее она произносит шёпотом и опускает взгляд. И мне это нравится. Эти слова поднимают во мне что-то невероятно сильное и опасное. Оно может погубить нас обоих, но сейчас никого нет, только мы.
– И ты мой дядя, я не хочу больше говорить с тобой на эту тему. Хотя мы не родные, но я поняла причину, по которой тебе это неприятно. И тоже должна извиниться за то, что издевалась над тобой и подшучивала. Ты не думай, я, правда, смотрю на тебя как на своего родственника, – Джесс поднимает голову и осторожно улыбается мне.
И снова удар под дых. Ты этого хотел, Флинт? Получи и распишись.
Продолжаю сохранять невозмутимое выражение лица, пока внутри всё резко опускается.
– Хорошо. Да, так будет правильно. Тогда мир? – Я протягиваю ей руку, и она кивает.
– Мир, – её ладонь пожимает мою, а у меня желание дёрнуть её к себе и показать, какой я хреновый дядя.
– Что ж отдыхай. Если будет что-то необходимо, позови меня. Я буду внизу следить за ребятами, – отпускаю её руку и поднимаюсь с кровати.
– Хорошо. Спасибо, – позади меня шуршат подушки, и я, не позволяя себе задержаться, выхожу из спальни Джесс.
Чёртов придурок. Но я, действительно, полагал, что она смотрит на меня, как на мужчину. Ведь она практически уверила меня в этом, а теперь это всё было насмешкой. Очередной насмешкой надо мной. Обидно на самом деле. Я уже смирился с возбуждением, которое возникает при виде её, а получил тонкий намёк, что даже не котируюсь. Нет, разумом я всё понимаю, буквально всё, но всё тот же, разум шепчет мне порочные мысли, которые теперь с особым изяществом будут насиловать меня изнутри. Следует прекратить это. Возможно, такие фантазии появились из-за поведения и слов Джесс. Когда мужчину хотят, соблазняют, то он не может противостоять этому напору. И это так и есть. Дело даже не в том, что ты занят или же должен хранить верность. Все мы смотрим на других женщин, иногда больше, чем просто смотрим, мы представляем их в постели. Это нормально. За это нельзя судить. И я один из таких мужчин. Я примеряю женщину заранее для себя. Знаю, насколько это плохо и недостойно для многих. Но я люблю женщин. Разных. А сейчас нахожусь в клетке без этой пищи. И единственная девушка рядом это Джесс. Соблазнительная Джесс.
Останавливаюсь на террасе заднего двора, наблюдая за собирающими беседку ребятами. Конечно, они моложе меня и задорней. В них есть жизнь, а во мне уже ничего. Вспоминая слова Джесс, задумываюсь о том, где я свернул не туда. И я знаю ответ на этот вопрос. Определённо знаю. Моё решение – учиться подальше от родителей. Уехать, бросить всё и забыть. Теперь же, не у кого молить прощения. Я не могу им объяснить, что мне жаль. Мне их не хватает. Сейчас, в эту минуту не хватает советов отца, от которых я когда-то отмахивался. Я скучаю по поцелуям мамы и даже по ссорам из-за моих частых прогулов в школе. Мне одиноко. И сестры рядом нет, потому что у неё своя жизнь. Я пытался тоже строить что-то, но в итоге остался один.
