Декабрь 21
Действие четвёртое
– Энджел, ну, пожалуйста, – хнычет Венди, не пропуская меня в коридоре.
– Милая, я не могу. Твой дядя запретил, и я не знаю, работаю ли до сих пор здесь, – вздыхаю, присаживаясь на корточки.
– Он не узнает. Это будет наша тайна. У друзей ведь бывают тайны? – Её часовые уговоры так болезненно сказываются на моём сердце, что не нахожу ответа, а только отвожу взгляд.
– Ты не хочешь больше быть моим другом? Дедушка сказал, что ты хорошая, а я вела себя плохо с тобой. И я хочу пойти с тобой. Я приказываю. Энджел, возьми меня с собой. Я ёлку хочу. Хелен никогда её не покупала, – всхлипывает она и это такой удар по моей броне.
– Ладно, только ни слова. Иди к себе и оденься тепло-тепло. Шапку, перчатки и шарф не забудь. Надеюсь, мы успеем до того времени, как твой дядя заметит твоё отсутствие, – сдаюсь, поднимая на неё голову.
– Я буду тихо-тихо, обещаю. Только ты жди меня, а то я завтра снова что-нибудь придумаю для тебя, – грозится она, вызывая во мне улыбку.
– Мне страшно, поэтому до последнего вздоха буду стойко ждать тебя, – обещаю я выпрямляясь. Венди огибает меня и бежит по коридору. Поднимаю с пола поднос и направляюсь на кухню.
– Кэрол, ты Айзека видела? – Спрашиваю я, отдавая поднос.
– Он нас отвезёт, поэтому скоро увидишь.
– С нами поедет Венди, – тихо произношу, и повисает молчание.
– Что? Я ослышалась? – Переспрашивает шокировано Кэрол.
– Нет, я обещала ей…
– Энджел, тебе проблем захотелось? – Перебивает меня Марта.
– Но…
– Дьявол в курсе? – От вопроса Кэрол кривлюсь и здесь понятно всё без слов. Причитания и уговоры не делать этого смешиваются в гул.
– Я обещала, и Айзек привезёт её, – отрезаю я, разворачиваясь, выхожу из кухни, хотя в спину летят новые предостережения о моей ошибке.
Да, возможно, и ошибка, но они не видели, сколько радости было в глазах Венди, когда я согласилась. Она ведь ребёнок, жаждущий познаний. А её заперли здесь и не выпускают. Это неправильно. Такое отношение к ребёнку просто недопустимо в моём понимании. Ну уволят меня снова, что поделаешь, но подарю в последний раз ей такой праздник.
Быстро переодевшись и улыбнувшись, найдя конверт с зарплатой, прячу его в карман, и выхожу из служебного помещения.
– Энджел! – Окликает меня Айзек, широким шагом идущий ко мне.
– Привет, ещё пять минут…
– Ты совсем тронулась? – Шипит он, хватая меня за локоть и оттаскивая в угол, чтобы проходящие мимо нас люди из обслуживающего персонала не распознали явное недовольство брата.
– А что не так? – Непонимающе моргаю я.
– Ты решила украсть ребёнка? Ты же заканчивала юриспруденцию! Да тебя посадят! – Кричит он шёпотом, что слюни только так отлетают. И это веселит меня, хрюкаю.
– Энджел, нет! Поняла меня? Я не возьму с собой её. Из-за неё столько людей уволено и это даже… ни черта не возьму, – отпускает мой локоть, насупившись и сложив руки на груди.
– Тогда мы пойдём пешком и всё же доберёмся до города. А вот если она заболеет, то тебе точно влетит, – улыбаюсь, зная, что мои доводы очень весомы для брата.
– Зачем? Скажи, зачем ты это делаешь? Тут никого не исправить, Эндж, никого. Они имеют положение в обществе и самые гадкие люди, что я встречал. А эта мелкая пакостница только проблем тебе принесёт, – пытается убедить меня, но я отрицательно качаю головой.
– Ты не видишь, Айзек. Она хорошая девочка, правда, хорошая. Да, состояние их семейной температуры не идеально, но это из-за того, что они не вместе, как мы. И девочка ни разу не выбирала ёлку, да у неё нормального Рождества никогда не было. Думай, что хочешь, но я подарю Венди хоть малую толику волшебного детства, – категорично заявляю я.
– Чёрт, Энджел, не надо видеть в них хорошее. Я всё понимаю, но это не сказка. Они избалованы…
– Я готова! – Быструю речь Айзека обрывает радостный детский голосок. Выглядываю из-за брата, улыбаясь Венди, выполнившей мою просьбу и действительно одевшейся очень тепло.
– Вот и отлично. Венди, познакомься это Айзек. Айзек, эта маленькая принцесса отправится с нами в увлекательное путешествие по Рождеству, – отталкивая брата, подхожу к ребёнку, и представляю их, прося взглядом брата, хотя бы сейчас не ругаться.
– Очень приятно, Айзек, – Венди удивляет нас обоих, делая реверанс.
– Видишь, – одними губами произношу я, исполненная гордости за ребёнка.
– Только следи за ней, не дай бог, убежит, – вздыхает брат, бросая на Венди быстрый взгляд.
– Я с ней, – девочка берёт меня за руку и это, наверное, лучшее чувство, что я испытывала за все годы моей жизни. Любовь, что родилась к ней и с каждой минутой крепнет, расцветая разноцветными огоньками, затопляет меня.
– Поехали. Поиграем немного в шпионов. Твой дядя ничего не знает? – Интересуюсь я, проводя ребёнка к выходу.
– Нет, я пожелала ему спокойной ночи и сказала, что устала. У меня мигрень, – серьёзно отвечает она.
– Мигрень? – Тихо смеясь, переспрашиваю я.
– Ага, так Хелен всегда говорит дяде, – кивает она.
– Больше такое слово не употребляй. У тебя не может быть мигрени, это отговорка для взрослых, – продолжаю смеяться, подводя её к иномарке и помогая сесть на заднее сиденье.
– А это кто такая? – Спрашивает она, указывая на женщину, сидящую на переднем сиденье.
– Кэрол, она готовит для тебя все те вкусные завтраки, обеды, ужины, – ласково отзываюсь я, кивая брату, найдя его взгляд в зеркале заднего вида, что можем выдвигаться.
Моя родственница никак не желает общаться с Венди, хотя та, словно в первый раз выезжает в город, буквально впечаталась в стекло. Тысячи вопросов, что она задаёт, и на которые я не успеваю даже ответить, немного расслабляют напряжённую обстановку. Но всё же, когда машина останавливается у ярмарки с ёлками, Кэрол первая выскакивает из автомобиля. Айзек дожидается нас, а я только и успеваю схватить Венди. Ей хочется быть везде: и у ларька с рождественскими печеньями, попробовать сахарной ваты и, конечно, покататься на каруселях, что выставляются перед каждым Рождеством. Предупреждаю брата о нашей задержке, и направляемся к каруселям. Покупаю ей билеты на каждый аттракцион, оставаясь среди родителей, что ожидают своих детей. Не могу отвести взгляда от её лица, она смеётся, катаясь на лошадке, крича мне что-то. А я улыбаюсь. Дети – счастье. Сейчас понемногу осознаю, отчего мои братья так не хотят останавливаться. Они дарят искренние эмоции, они наше всё. Они то, ради чего надо жить и улыбаться. Они то, что я хочу больше всего на свете теперь.
– Вон моя семья, – показываю пальцем на толпу родственников между ёлок, а детвора носится вокруг них.
