– Да, его всегда много зимой. Ты забыла уже, наверное. Каждое утро приходится подниматься в пять, чтобы очистить хоть немного дорожку и откопать машину. В Нью-Йорке его не так много? – Смеётся он.
– Бывает, но сразу же тает. Иногда лежит пару дней, не больше. А такой сказочной погоды не бывает. Только здесь.
– Когда возвращаешься? – Спрашивает он.
– Пока не знаю, билет не купила, но на праздники здесь, – пожимаю плечами, уже выучив эту ложь.
– Вот тебе и твоя судьба – остаться с нами.
– Может быть, – дарю ему улыбку и отворачиваюсь, чтобы не продолжать этот диалог.
Всё же натянутость присутствует между нами. В детстве мы были близки, нас связывали именно те года, поступки, мысли, мечты. А сейчас всё разное. Пять лет довольно большой срок, чтобы потерять прошлое и не знать будущего с Джеком. Да и не хочу. Я знаю, знаю настолько точно, что он не для меня. Я не смогу сделать его счастливым, дать ему то, в чём он нуждается. Другого ни для него, ни для себя я не хочу.
Замечаю, что мы уже подъезжаем к боковому входу, где толпятся люди, курят мужчины, да и жизнь кипит.
– Энджел, может быть, пообедаем…
– Спасибо, что подвёз, Джек. Но мне пора, нужно спешить. До встречи, – быстро произношу я, перебивая парня. Не даю даже вставить слово, выпрыгиваю из машины и быстрым шагом направляюсь в замок.
Ох, это было отвратительно, но обедать с ним… знаю, к чему это ведёт. Знаю и не хочу. Мне необходимо с ним поговорить, чтобы объяснить…
– Энджел, – издаю испуганный вздох, когда меня обхватывают за плечи.
– Джефферсон, доброе утро, – улыбаюсь ему, ругая себя внутри, что забылась и чуть не налетела на него.
– Я рад, что ты пришла. Вчера замотался и забыл тебе отдать, – отпускает меня, отгибая край пиджака. Вкладывает мне в руки конверт, из-за мыслей о Джеке не улавливаю причины действий мужчины.
– Это зарплата. Тут не оформляют контракты, так как сильная текучка. Поэтому в конце дня я раздаю всем конверты, – заметив на моём лице смятение, объясняет он.
– Ах, да. Спасибо, – вот надо было забыть и об этом. Я ведь здесь ради денег, ну и всё же возможности потанцевать в замке.
– Лорд Марлоу-старший будет ждать завтрак к восьми утра. Затем он ляжет спать, а ты прибери в центральном крыле, потом обед и северное крыло. Ужин и ты свободна, – Джефферсон начинает идти, и я за ним, кивая на его указания.
– Хорошо, тогда до вечера, – отвечаю, скрываясь за дверью в служебное помещение. Щебетание женских голосов и я мнусь, застенчиво кивая им. Подхожу к своему шкафчику, снимаю верхнюю одежду и прячу туда конверт. Девушки, не стесняясь своей полунаготы, переодеваются в форму, а я специально медленно расправляю форму, выкладываю карты, чтобы не забыть их. Жду, когда они освободят помещение, чтобы быстро переодеться.
Приведя волосы в более или менее должный вид, так и лезущие в глаза, после утреннего душа дома, выхожу и направляюсь на кухню. Ароматы выпечки, жареного мяса и каких-то трав наполняют воздух. Невероятно жарко здесь, и так вкусно.
– Доброе утро, – говорю всем, отмечая, что Кэрол нет.
– Доброе, дорогая. Пока присядь, сейчас отдам завтрак для дамочек, а потом твой, – одна из женщин подталкивает меня к скамье.
– А где Кэрол? – Успеваю спросить, пока она не занялась своим делом.
– Приходит к восьми сегодня. Она вчера поздно домой пошла, не успела тебя предупредить, что у Конрада сдача анализов в госпитале. Не волнуйся, скоро будет…
– Марта! Сучка Хелен уже визжит, – в кухню забегает девушка, обращаясь к этой женщине.
– У нас всё готово, забирай, – настолько чётко и быстро работают, а я наблюдаю за ними, оказываясь в полном хаосе. Какие-то крики, что-то ещё требуют залетающие люди из обслуживающего персонала.
– Энджел, привет, – не замечаю, как входит Кэрол, только её поцелуй в волосы.
– Привет. Как Конрад? – Улыбаюсь ей, а передо мной уже ставят поднос.
– Ох, обычные анализы перед каникулами, а то потом не успеем, – бросает она на ходу.
– Для лорда Марлоу, – говорит Марта.
– Скажите, а здесь всегда так? – Интересуясь, подхватываю поднос и встаю с лавки.
– Нет, сегодня уезжают женщины в Лондон, там какие-то проблемы со свадебным платьем. Наконец-то, будет тишина. Давай, иди, а то у лорда Марлоу приём лекарств в девять, – подгоняют меня.
Киваю, выходя из кухни, и теперь бы не заплутать, как вчера. Надо меньше попадаться на глаза Дьяволу. Как только в голове проносится эта кличка, то инстинктивно оборачиваюсь, вновь приобретая следующую за мной тень, его тень, что всё видит. Это лишь моё восприятие, моя фантазия, и не только. Он обычный человек, несколько грубоват, но обычный же. И чем меньше я буду думать о нём, видеть его или попадать в какие-то неприятности здесь, тем спокойнее мне будет.
– Доброе утро, лорд Марлоу, – с улыбкой поизношу я, входя в спальню. И, на удивление, быстро нашла проход, правда, несколько запыхалась, но нашла.
– Теперь утро определённо доброе, Энджел, – отвечает он, садясь на постели.
– Сегодня вы сами открыли шторы, – замечаю я, ставя поднос на кровать.
– Я и не закрывал их. Что у нас на завтрак? – Радует, что он в приподнятом настроении.
– Каша и тосты с маслом, – отвечаю, поднимая купол.
– Гадость какая. Вот поэтому я не ем, они кормят меня как в госпитале. А мне бы что-нибудь повкуснее, – жалуется он, пока я передаю ему чашку с кашей.
– Я передам, – обещаю ему, наливая чай с молоком в кружку.
– И у меня для вас есть подарок, – достаю из кармана фартука колоду карт, вертя их в руке.
– Бридж, как давно я не играл. После завтрака мы с тобой поиграем, – говорит он, доедая кашу.
– Чуть позже, мне надо убрать центральное крыло. Но вы можете разложить пасьянс, лорд Марлоу, – передаю ему чай и тост.
– Да?
– Вы отреклись от титула? Вчера… хм, я видела вашего сына. Одного и другого. Картину и самого…
– Дьявола, – заканчивает он за меня. Приподнимаю брови в удивлении, что он в курсе этой клички.
– Милая, со слухом у меня всё хорошо, и это даже веселит меня, – спокойно объясняет он. – А ответ на твой вопрос – да. Я отрёкся от титула, а точнее, передал его Энтони за несколько дней до его смерти. Но он умер и по закону завещания он переходит Áртуру. Но ко мне до сих пор так обращаются.
– Понятно, простите, что снова заставила вас вспомнить об утрате, – скованно улыбаюсь, собирая грязную посуду.
– Знаешь, я обдумал твои слова. Они крутились в голове всю ночь, и стало легче. Никогда не мыслил в таком ключе, и, видимо, именно твои слова, милая моя, повлияли на меня. Конечно, и твоя напористость, – произносит мужчина, и я расцветаю.
