– Ты врёшь. Ты отпустила руль, потому что ожидала удара по лицу. От меня ожидала его, а слова твои – пыль, – перебивает меня. Замечаю, как его кулаки трясутся от ярости, разрывающей его изнутри.
– Нет… пожалуйста… не отвергай… – разворачиваясь, продолжает спускаться по невысокому склону вниз.
– Будь в машине. Майкл тебя заберёт. Оставь меня, – не поворачиваясь, приказывает и скрывается между деревьев.
– Господи, – выдыхая, нервно провожу рукой по волосам. Как? Как этот день, который я мечтала провести счастливой, обернулся так ужасно?
И я во всём виновата. Если бы не поехала. Если бы сразу же ушла, поняла намёки Дэйва, то ничего бы не было. Если бы… но именно такой виток судьбы я встретила. Но, чёрт возьми, я испугалась!
Смотрю на деревья и, подходя к машине, опускаюсь на землю возле неё. Пойти к нему или остаться здесь. Ещё больше разозлить или же, не знаю, как он будет реагировать. Это неимоверно сложно принимать реальность такой, где вы никогда не сможете быть вместе. Кто-то или что-то всегда против. А порой ты сама своими руками убиваешь глотки воздуха между вами.
Но я ведь тоже обычный человек, который имеет, как оказалось, собственные страхи. В тот момент я и, правда, усомнилась в состоянии Николаса и хотела помочь. Хотя бы немного помочь ему. Помогла, да так помогла, что теперь не знаю, как быть. Мне больно, и я сама себе причинила эту боль. Дура, но я люблю его. Я убью за него, если потребуется. А как себя убить и свою глупость? Да, виновна, но лишь потому, что хочу быть ближе, глубже забраться в него и не отпускать.
Поднимая голову, решительно встаю с земли. Нет, больше не собираюсь убегать, лгать и выдумать что-то. Нам необходимо доверие, полноценное доверие, и он должен знать, как он важен для меня. Сбегая по склону, вхожу в лесную зону и даже не могу угадать, где его искать.
В такие моменты одиночество губительно, я это знаю по себе. Когда умер отец, то выдумывала Николаса, ждала его, а ничего не получила. Так и сейчас, он не должен забывать, что не один в этом аду. Я рядом и пусть ноги горят, пока буду идти по углям. Пусть дышать сложно, но без него я и не вздохну больше.
Я не знаю, как долго брожу среди деревьев, пытаясь найти знакомую куртку, или хотя бы что-то, что поможет мне опознать Николаса. Ничего. Брожу, обнимая себя руками, заверяя и проговаривая в голове слова, что обязана подарить ему. И забываю.
Неприятный звук доносится до меня, останавливаясь, поднимаю голову и ищу источник шума. Не вижу, только кроны деревьев. Прислушиваюсь и снова этот глухой стук, уже быстрее иду на него. Кружусь вокруг себя, а он всё чётче и чётче наполняет мою душу. Под ногами шуршат ветки, бегу и, хватаясь за дерево, останавливаюсь.
Один вздох и умереть, только бы не видеть с какой яростью мужчина бьёт дерево. До крови. До боли. До страха за его прекрасные руки. Он не слышит ничего, не видит, а я всё. Буквально, как в замедленной съёмке, наблюдаю: заносит руку и бьёт кулаком, а затем снова и снова.
– Хватит, – шепчу, и отталкиваясь от дерева, подлетаю к Николасу. Заносит руку и бьёт. Костяшки все в алой крови, она и на дереве. А он лупит ни в чём не повинную природу.
– Николас, – моя ладонь ложится на горячую руку, останавливая следующий удар.
– Не надо, прошу не надо, – стою позади него, остужая кровь, которая вытекает из него. Вибрации его ярости ярко передаются моему телу. Прижимаясь к нему, обнимаю второй рукой за талию.
– Не надо, любимый мой. Не надо этого делать с собой. Моя вина, что не пережили мы это вместе. Поодиночке нельзя, Николас… нельзя. Я не могу без тебя дышать, так не дай мне умереть без кислорода, – молю, а по щеке скатывается слеза. И плевать, что дёргается, пытаясь освободиться. Плевать, что выпускает шумный воздух сквозь зубы. Держу его руку, не позволяя больше издеваться над нами обоими.
– Уйди, – рычит он, сбрасывая мою руку, как и меня отталкивает от себя.
– Нет. Никуда не уйду. Хочешь бить, бей меня. Ну же, – толкаю его в спину. Оборачивается, а глаза наполнены чернотой его злости. Губы белые, взглядом впивается в меня.
– Бей. Меня бей, Николас. Да! – Вскрикиваю, хотя боюсь внутри, но за него боюсь. За нас. – Да, признаю, в одну секунду подумала, что ты перестал контролировать себя. Мы уже пережили это, а сейчас произошедшее намного болезненнее для тебя. И я решила, что именно так ты отреагируешь. Да! Испугалась! Но бей меня, а не калечь себя за то, что ты невиновен. Меня. Ну же. Давай.
Подлетаю к нему и толкаю в грудь. Поддаётся назад, стеклянным взглядом смотря на меня.
– Ты думаешь, мне не страшно? Страшно! Но я знаю, как мне плохо, если живу без тебя. Поэтому бей, меня бей… прошу бей, если ты винишь меня во всём… меня, – всхлипывая, подхожу к нему.
– Но ты не ударишь, – продолжая, вытираю нос и глаза руками, чтобы чётче видеть его. – Не ударишь, потому что не сможешь и отличаешься от своего отца. Я знаю, как глупы бывают мои мысли. Но они панические и неконтролируемые. Это лишь отголоски прошлого, а они забудутся. С тобой рядом забудутся.
– Николас, – молчит, даже кажется, не дышит. Беру его горящую от боли и вспухшую руку в свою.
– Я люблю тебя, кем бы ты ни был, – подношу к губам, оставляя поцелуй на кипящей крови.
– Я люблю тебя, даже если больно, – вновь дарю поцелуй его разодранной коже.
– Я буду любить тебя, только вот надоем тебе быстрее со своими глупостями. Кем бы ты ни был для них и для себя, для меня ты другой. Заботливый, – подхожу ближе, облизывая губы и ощущая привкус его крови. – Тебе не нужно причинять себе боль, чтобы объяснить чужие неразумные поступки. Мои поступки. Пойми, что каждая твоя рана – моя. По моей коже течёт кровь, по моим венам струится отчаяние и непонимание, как дышать. Не молчи, прошу. Кричи, разорви меня своей злостью, но не молчи. Не в себе переноси это, ведь я рядом не только, как игрушка для тебя. Я человек, любящий и готовый выслушать. Я лишь хотела помочь, не признаваясь даже себе, что не контролирую свои эмоции внутри.
– Николас, – дрожащей рукой дотрагиваюсь до его мокрого от пота лица. Вздрагивает и моргает. Зрачки сужаются, и взгляд становится яснее.
– Я…о, чёрт, – отшатываясь от меня, вырывает свою руку из моей. Хрипит, что-то произносит губами, но не слышу. Запуская руки в волосы, оставляет на своём лице кровавые подтеки.
– У меня никого нет больше. Никого, – доносится до меня его сухой шёпот.
– Я. Есть я, а с остальным разберёмся, – тихо заверяя его, подхожу и кладу руки на его локти. Смотрит на меня с необратимой болью, и это так остро бьёт по сердцу.
– Всё хорошо, Николас. Я рядом. С тобой рядом, – шепчу, вытирая с его лица кровь. Глажу его, а он сжимает пальцами волосы.
– Почему? Почему именно я, Мишель? Что ты хочешь от меня? Денег? Я дам тебе… сколько хочешь… не надо, – ударяет по моим рукам, поджимая губы. С ужасом и горечью смотрю на него, качая головой.
