– Николас, прекрати, – с другой стороны, Пирс хватает его и оттаскивает от девушки, падающей на пол и растирающей шею.
– Сын! Как ты можешь? Что ты творишь? Она же твоя сестра! Вы мои дети! – Истерично кричит Эмбер, подбегая к дочери, кашляющей и плачущей.
– Это всё она виновата, мама… ты думала, она хорошая. Она настроила его против нас. Он же не приезжал всё это время. Он отказался от нас из-за неё. Она…
– Заткнись, Люсинда! Просто заткнись, иначе я за себя не ручаюсь, – рычит Николас, а я, применяя силу, не даю ему сделать шаг, как и Пирс, продолжающий удерживать его.
– Не трогай меня, – сбрасывает руки Пирса от себя, отталкивая его так, что мужчина летит в стену, ударяясь о картину, с треском падающую на пол.
– Хотите знать? Да! Чёрт бы вас побрал, да! Я устроил Мишель на работу, потому что она единственная, ради которой я стою здесь, – хватает меня за руку, как куклу подталкивая вперёд, а потом к себе.
– Вот наш отец подох, поняла? А её умер из-за порока сердца. Он умер, мать твою, слышишь меня? Он умер, как нормальный человек, и я был последним, кто его видел живым, – шипит он прямо мне в ухо, но это слышат все. От горечи ком встаёт в горле, и я закрываю глаза, пытаясь обуздать страх.
– Николас, как ты можешь? Прекрати это немедленно. А ты, Люсинда, извинись перед Мишель. Это было отвратительно. Кощунственно так говорить о покойниках, – всхлипывая, произносит Эмбер.
– Только я тебя любила, а ты променял нас на эту шлюху…
– Блять…
– Нет! Прошу, нет, не надо! – Кричу я, разворачиваясь, и упираюсь в грудь Николаса ладонями.
– Люсинда! Что за поведение? – К нам подбегает Арнольд. Но я вся в нём, сейчас применяя силу, обнимаю того, кто в данный момент испытывает большую боль, чем я. Обнимаю его и шепчу, чтобы остановился, чтобы успокоился, меня не волнуют её слова. Ничего не волнует, только он.
– Любила? Никто из вас меня не любил, – низко говорит Николас, обнимая меня, так крепко, словно желает мне передать свою боль, делится ей, и я принимаю. Со слезами, но принимаю, а губы дрожат. Вся дрожу в его руках.
– Вы не знаете, что такое любовь. И я не знал. Ты, мама, хотела, чтобы мы стали образцовой семьёй, ведь встретила Арнольда. Мы тебе стали неинтересны, таскала меня по идиотским семинарам, как будто я был недоразвит. Но нет, я был убит внутри. Ты всё забыла, забыла обо всём, что сделал с нами твой муж, которого выбрала ты. А я помнил. Каждый день, каждую минуту и каждую секунду. Я…
– Николас, прекрати! – Грозно пытается остановить его Арнольд.
– Но я выжил, став таким же, как он. Могу ли я это назвать жизнью? Нет, – продолжая, Николас отрывает меня от себя и делает шаг к ним.
– Я наслаждался болью, которую из-за тебя он вложил в меня, потому что ошиблась ты, а мы были игрушками для него. Тебя никогда не интересовало, что у меня внутри. Как и всех вас. Никогда. Вы только хотели быть идеальными. А я вот – паршивая овца. Самый ужасный ваш кошмар, так вы меня видели, называли так и стыдились. Думаете, я идиот? Но я проглотил это, потому что не знал иного. Думал, что должен доказать вам – умею иначе. Умею обеспечивать себя и вас. Ничего не знал, пока не встретил её. Вот её, – хватая меня за руку, вытаскивает вперёд, а я не могу смотреть на людей, шокированных его словами. Плачу, глаза застилают слёзы.
– Именно она, эта девушка, заставила меня увидеть, каким я был чудовищем. Она показала мне многое. В том числе, что такое любовь. Я могу с уверенностью сказать, что вы никогда меня не любили. А её я чувствую. Буквально всю чувствую. Она безрассудно борется за меня. Вы ни хрена не знаете, что со мной происходит, и сколько боли я принёс именно ей. Не вам, а ей! А вы виноваты в этом, как и я сам. Не ценил этого. Потому что вы меня научили этому. Но теперь же, если я ещё раз услышу в адрес той, кто для меня стала дороже всех вас, оскорбление, то уничтожу каждого и не посмотрю, кем вы мне были. С этого момента, Люсинда, идёт работать. Я обеспечиваю вас всех! Мать вашу, оплачиваю каждому все прихоти! Довольно долгое время обеспечиваю, помог купить этот дом, заплатив за него больше половины и подкупив риелторов. Не знали? Сюрприз! Я много для вас сделал, а вы для меня ничего, только попрекали тем, что я пытался выжить. И с этой секунды с меня довольно. За неё, я каждого из вас утоплю. Каждого. А теперь мы уходим, подарок, как и деньги, что ты просил, Арнольд, на ваши развлечения и отдых на моём собственном острове, я оставил на столе. Отдыхайте, но знайте, что это последний раз. Всё здесь принадлежит мне, и я забываю об этом, как и о вас, – всего секунду осматривает каждого присутствующего, крепче хватая меня за руку, обходит Люси, так и сидящую на полу, плачущую Эмбер, побелевшего Арнольда.
– Раз сегодня день честности, то думаю, им будет всем интересно узнать, кто ты такой на самом деле, Ник, и как ты заработал это всё? – Выплёвывает слова Люси в наши спины. Николас останавливается, его тело напрягается. Распахиваю глаза, судорожно втягивая в себя воздух.
– Ты открыла рот…
– И кто он такой? – Решительно оборачиваясь, вырываю свою руку из его. – А ну расскажи, кто такой он? Мужчина, который тебе нужен, потому что богат? Именно это ведь ты видишь в нём, но не брата. Это ненормальная любовь к деньгам, что у него есть, и ты всё время знала об этом. Как он их заработал? Не ел, ущемлял себя и развивался? Как он пахал, ты тоже не знаешь? Как стремился обучаться всему, чтобы доказать вам, что годен? Кто он такой, Люси? Мужчина, с детства живущий в собственном уродливом мире, когда ты не хотела ему помочь. Мужчина, которого ты обвинила в убийстве своего отца, а он спас тебя, неблагодарную тварь. Ты бросила эти слова в тот день, когда поняла, что теряешь не его, а его деньги. Кто этот мужчина, Люси? Он самый добрый и глубокий, который только может быть. Этот мужчина, готовый жертвовать всем ради вас. Кто он такой? Бескорыстно помогающий всем. Хоть кто-то знает, что он жертвует деньги для детей и семей, что были в таком же положении, как и вы? Хоть кто-то в курсе, насколько он помогает им всем, чем может? Ты считаешь, что именно его состояние вынудило меня быть с ним? Вынудило? Нет! Чёрт, нет! Посмотрите на него! Ну же! Кто он? Тот, кого я до боли люблю, а ты так жестока к нему. За что? Я знаю его лучше, чем ты! Я узнала многое с ним и увидела, как красив и богат его мир, который он прячет ото всех, даже от самого себя.
– Мишель…
– Хватит, – поднимая руку, заставляю Эмбер замолчать. – Хватит с меня этого. Почему никто из вас не хочет увидеть, насколько ему больно? А мне вдвойне! Поверьте, я увидела большую часть того, кто он есть. И могу заверить, что лучшего человека я не встречала. Вы видите сейчас именно в нём того, кто устроил этот кошмар. Но это ты, Люси. Ты всегда это делаешь, влезаешь между нами, чтобы добиться новой порции невыносимой агонии боли. А мне плевать, поняла? Скажи ещё что-то про него, и я пошлю тебя, потому что люблю его. Вот такого. Агрессивного… злого… улыбающегося… боящегося делать первые шаги ко мне. Я люблю всё в нём, даже когда он в ярости. Я люблю его просто так, потому что если я потеряю это, то и себя лишусь. Да, я цепляюсь за него, потому что он всё для меня. Весь мой мир, и другого я не хочу. У меня никого нет больше, кроме него. Никогда не было. И я тоже не знала, как любовь бывает прекрасна и больна. А ты не имеешь права, поняла меня? Не имеешь права оскорблять ни его, ни меня! Добейся хотя бы чего-то, кроме умения, раздвигать ноги и рожать, тогда поговорим. Только подойди к нему, я не буду останавливать его. Ты недостойна такого брата! Ты… ненавижу тебя! Ты ни черта не знаешь, как бывает больно терять любимых! Не понимаешь ничего! И да, мой отец умер! Умер один без меня! Умер! И рядом со мной всегда был Николас! Всегда, и я не знала об этом… он был рядом… со мной рядом… ненавижу тебя…
